Ирина сразу узнала этого старенького доктора, который считался в городе лучшим специалистом по внутренним болезням. У него было больное сердце, и он никогда не ходил пешком к своим пациентам. Раньше в поликлинике ему всегда предоставляли машину.
Он долго сидел за столом, стараясь отдышаться, потом достал очки, медленно надел их дрожащими пальцами, взглянул на больную и резко поднялся с места.
— Извините, пожалуйста, — твердо произнес он, — произошло недоразумение: я взрослых не лечу, я детский врач, педиатр.
Ирина знала, что он лжет, но ничего не сказала, только с ненавистью посмотрела на него.
Старик медленно пошел к выходу, но у двери остановился и, глядя в сторону, словно разговаривая сам с собой, произнес:
— Вчера жандармы повесили девушку, инструментальщицу механического цеха, за то, что она отпустила пощечину солдату, который приставал к ней. Отпустила пощечину, но не позволила… М-да… — И вышел, не закрыв за собой дверь.
Ирина до крови закусила губу.
Надо было жить, надо было есть. Содержимое ее чемоданов быстро растаяло на базаре. Платья шли за бесценок. Кому нужны были сейчас нарядные туалеты, — каждый стремился одеться попроще, было бы чем прикрыть тело.
Ирина решила обратиться к Пфаулю. Он принял ее с какой-то нагловатой любезностью, которая заставила сразу насторожиться.
Комендант города выслушал ее просьбу о предоставлении работы с выражением полной готовности помочь.
— Это очень просто сделать, — сказал он, улыбаясь. — У нас есть, ну, как бы сказать… увеселительное заведение, для господ офицеров…
Ирина вскочила со стула.
— О нет, нет, вы не подумайте ничего плохого! — замахал руками Пфауль. — Вы будете просто хозяйкой, украшением салона.
— Вы забыли, — вспыхнула Ирина, — вы забыли, что я… что я…
Комендант города издевательски усмехнулся:
— Вы сами забыли об очень многом, моя милочка, и стоит ли вспоминать об этом?
Ирина повернулась и выбежала из кабинета. На улице было сыро, туманно, и Ирина ничего не видела впереди.
После того как Ирина ушла к Вехтеру, Смаковский запил. Как все люди его типа, наглеющие в дни удач и теряющие почву под ногами при первом ударе судьбы, он начал быстро опускаться. Квартира пустела — вещи обменивались на самогон.
Неожиданно явился Пивоваров. Вид Смаковского ему не понравился — обрюзгшее лицо, мутные глаза, мятый костюм. Пивоваров начал разговор издалека, прикидывая в уме, может ли этот неудачник чем-нибудь помочь ему. Но в конце концов он рассказал Смаковскому все, умолчав, однако, о своем визите к Вальскому.
Смаковский мгновенно протрезвел. Крайнева он давно терпеть не мог, а в последнее время боялся и ненавидел. Работая на заводе управляющим, он избегал встреч с Крайневым и никогда не заглядывал в механический цех. Теперь представляется отличный случай разделаться со своим недругом и снова возвыситься в глазах у немцев.
— Доказательства! — нетерпеливо сказал Смаковский.
— Ну какие там еще доказательства! — почти рассердился Пивоваров. — Лобачев ждал немцев и остался не для того, чтобы вредить им. Ведь у него в Берлине на текущем счету сто тысяч марок. Он мне сам говорил об этом.
Пивоваров рассказал, что во время командировки в Германию Лобачев должен был заключить договор на поставку оборудования с фирмой «Демаг», но получил взятку и заключил его с фирмой «Бамаг».
— Да что тут доказывать! — воскликнул Пивоваров. — Лобачев много лет знал, что я — белый офицер, выдающий себя за красноармейца, и никому об этом не сообщил.
Смаковский слушал его с возрастающим интересом.
— Одна беда, — продолжал Пивоваров, — боюсь идти к немцам. Вам они больше поверят. Помогите, Владислав Григорьевич.
— Помогу, — решительно ответил Смаковский и выпроводил Пивоварова, стремясь остаться один, чтобы лучше все обдумать.
Идти в гестапо он не рискнул. При одном воспоминании о замороженных глазах Зонневальда его пробирала дрожь. Смаковский явился в комендатуру к Пфаулю и подробно рассказал ему обо всем, что узнал от Пивоварова. Комендант слушал с таким видом, будто не придавал словам Смаковского никакого значения, но после его ухода поспешил к начальнику гестапо. Зонневальда не оказалось на месте. Он явился только к вечеру и, выслушав Пфауля, вызвал к себе начальника агентурного отдела. На столе появилась папка с фамилией Крайнева.
Зонневальд внимательно просмотрел донесения осведомителей об активной работе инженера Крайнева во время эвакуации, об отправке сына на Урал, рапорт начальника охраны электростанции о странном поведении начальника русской охраны.