Из-под рабочей площадки вылез Дмитрюк, испачканный сажей, потный, с усталым, осунувшимся лицом, но с сияющими глазами. Он радостно доложил, что вскрытый им дымоход в полном порядке.
Его возбуждение передалось и Крайневу, но ненадолго.
«Все равно завтра или послезавтра завод взлетит на воздух», — подумал он и отошел от печи. Уже собравшись домой, он увидел девушку лет пятнадцати, которая с уверенным видом шла по площадке.
Худенькая, беленькая, синеглазая, в нарядном пальто, она светлым пятном выделялась на суровом фоне цеха.
— Вам что здесь нужно? — спросил Крайнев, удивленный ее появлением.
— Это моя дочка, Светлана, — сказал, подойдя к ним, Опанасенко и взял из ее плетеной сумки бутылку молока и сверток. — Завтрак мне принесла.
— Папа, Колю в армию берут, — грустно произнесла девочка, — он вас зовет, хочет попрощаться.
Опанасенко на мгновение задумался.
— Нельзя мне, дочка, уходить отсюда. Не могу. Ни как не могу, Светлана.
Девушка посмотрела на Крайнева с безмолвным укором: как может этот человек в такой момент не отпустить ее отца?
— Папа, немцы Орел взяли. Как же теперь там бабушка? — И глаза у нее сразу наполнились слезами.
— Знаю. Увидимся еще с бабушкой, это ненадолго. Ну, иди. — Опанасенко вернулся к печи.
Крайнев догнал Светлану у выхода.
— Как же ты проходишь на завод? — спросил он ее.
— У меня пропуск есть, — ответила она с гордостью. — Директор разрешил. Папа ведь домой почти не ходит, а он молочное любит. Скоро, наверное, и маме придется пропуск брать, чтобы с ним видеться, — сказала она, вздохнув, и уже с нескрываемым упреком посмотрела на Крайнева.
Сергей Петрович давно не был дома, и, когда он забежал к себе, Вадимка встретил его таким восторженным визгом, что у него посветлело на душе. Но радость его быстро омрачилась. Проходя мимо столовой, он увидел инженера Смаковского, давнишнего приятеля Ирины. Сергей Петрович никогда не испытывал симпатии к этому самодовольному, манерному, холодно-вежливому человеку.
Умывшись и переодевшись, Сергей Петрович вошел в комнату и сел в кресло. Он тотчас же ощутил усталость, большую, чем испытывал в цехе, и ему захотелось спать.
Обменялись несколькими незначительными фразами.
— Сережа, — обратилась к мужу Ирина, — Владислав советует мне уехать в село, пока есть такая возможность, и я думаю, что он прав.
Крайнев с удивлением посмотрел на обоих. Смаковский смутился.
— Вы меня извините, Сергей Петрович, — сказал он, — но мне кажется, вы настолько загружены работой, что у вас нет времени заняться своими делами, даже некогда подумать о семье. Мне хотелось бы помочь вам. Мы с Ириной Владимировной — старые друзья, и мама с удовольствием приютит ее.
— Меня удивляет такая поспешность, — иронически сказал Крайнев. — По-моему, в случае нужды уедут все.
— Пусть так, — согласился Смаковский, — но в деревне Ирина Владимировна и сын будут в полной безопасности. Бомбежек там нет, и уехать сейчас можно без лишней суматохи.
«Пожалуй, он прав», — подумал Крайнев, ясно представив себе, какой тяжелой дополнительной нагрузкой для нервов была беспрестанная тревога за семью.
Ирина бегло взглянула на Смаковского: ей показалось, что муж согласен.
— Нет, — твердо ответил Сергей Петрович, — Ирина уедет вместе со всеми и туда, куда поедут все.
— Почему это обязательно «как все»? — спросила Ирина, не скрывая своего раздражения.
— Потому что семьи рабочих еще никуда не едут, и я не хочу. Я не имею права сеять панику, Ты пойми, Ира, что мы, руководители, на виду. Что скажут о нас рабочие?
— Так тебе что дороже: жизнь жены и сына или мнение твоих рабочих?
Смаковский поднялся с дивана, извинился и ушел, как бы подчеркивая этим, что разговор слишком серьезен, чтобы при нем присутствовал посторонний.
— Я в тебе не терплю одну черту, — сказала Ирина, когда дверь за гостем закрылась. — Почему обязательно нужно поступать «как все»? Почему у тебя все должны быть одинаковые, серые, как доски в заборе?
В словах Ирины слышалось что-то чужое, почти враждебное. Сергей Петрович удивленно взглянул на нее.
— Почему ты сам не беспокоишься о своей семье? — злым голосом продолжала Ирина. — Сутками торчишь в цехе, а когда другие проявляют вместо тебя заботу о нас, ты мешаешь им.
Сергей Петрович вспыхнул:
— Ты скажи мне, кто из ответственных работников отправил свою семью? Скажи, назови хоть одну фамилию!
— Какое мне дело до других!