– Похлебка здесь фантастическая, – огрызнулась Элоиз. Она не удержалась от возможности съязвить в ответ. Вспыльчивый характер придавал ей храбрости даже в самом отчаянном положении. – Было бы неплохо запить ее кувшином вина, раз уж мы заговорили. – Она хитро улыбнулась. – Вода тоже сойдет, но я скучаю по своему вину.
– Человеческое вино никогда не сравнится с амброзией олимпийских пиров, – хмуро усмехнулся Гипнос. На мгновение он задумался. Выражение его лица прояснилось, и он грустно улыбнулся. – Впрочем, «Кровавая Луна» поистине великолепна, и я бы даже сказал, соперничает со сладким нектаром богов.
Элоиз едва приподняла уголок рта в легкой усмешке. Ее голос дрогнул в притворном удивлении.
– «Кровавая Луна», говоришь? Как любопытно… У нас на корабле припрятано больше дюжины ящиков с этим вином.
Самодовольное выражение лица Гипноса на мгновение застыло.
– Ты лжешь! – возразил он. Но в его голос закралось сомнение.
Озорная улыбка появилась на лице Элоиз, глаза заблестели.
– Э-э… Это правда, соня. Какая жалость. Вот бы у нас прямо сейчас оказалась бутылочка. Согласен, Филлип?
Я искоса посмотрел на нее, растерянный и смущенный. Но, казалось, Элоиз наслаждалась моей реакцией. Ее улыбка стала шире.
– «Кровавая Луна»… – сказал Гипнос, и в его голосе мелькнули опасные нотки. Тени вокруг нас вытянулись, как будто тоже почувствовав его растущий восторг. Бог жадно облизнулся, как будто попробовал вина. – Как давно я не наслаждался этим изысканным эликсиром.
Элоиз просияла.
– Вкус «Кровавой Луны» ни с чем не сравним, – протянула она, искушая его еще больше. – О его глубине и насыщенности ходят легенды.
Гипнос придвинулся к ней, раздираемый любопытством.
– И где же можно найти это восхитительное удовольствие? – спросил он, очарованный каждым словом девушки.
– Не говори ему, Элоиз! – рявкнул я, не в силах больше сдерживать возмущение. Меня охватило глубокое разочарование.
Но мое предупреждение лишь еще больше заинтриговало Гипноса. Его губы изогнулись в усмешке, пока он ждал ответа Элоиз.
Она повернулась ко мне, и в ее взгляде мелькнула дразнящая смесь опасности и сожаления. Хотя я не понимал ее мотивов, я мог видеть, насколько сильно ей хотелось ответить – достаточно, чтобы пойти на такой риск. Едва слышным голосом Элоиз произнесла:
– Ох, Филлип… Почему не говорить? Мне бы не хотелось, чтобы вино пропало впустую.
Гипнос провел пальцем по решетке, пока не дотронулся до кожи Элоиз.
– Возможно, я принес бы тебе бутылку, если ты скажешь, где вино, – ответил он тихим шепотом, пронизанным соблазном. – Но только тебе. – Осуждающий взгляд метнулся в мою сторону. – Ему нет.
Элоиз восхищенно ахнула.
– Мне нравится, как это прозвучало, – пробормотала она, и бог приблизился к ней. Его глаза, яркие, как янтарь, сузились с опасным блеском.
– Ну же, говори, – промурлыкал Гипнос. – Где вино?
С озорной искрой в глазах Элоиз показала на потолок, отвлекая его внимание от тюремных камер.
– Конечно, на нашем корабле. Он спрятан в…
– Молчи! – взревел я прежде, чем она успела закончить фразу. Мои ногти больно впились в железные прутья, пока я отчаянно пытался привлечь их внимание.
Гипнос обернулся и приблизился ко мне, голос его прозвучал, будто раскат грома.
– Послушай, смертный, – прошипел он. Взгляд его глаз, похожих на пылающие драгоценные камни, пронзил меня насквозь, и я едва не вжался в твердую стену подземелья. Гипнос остановился прямо передо мной, так близко, что я почувствовал исходящее от него тепло. – У меня для тебя предложение. – Бог протянул руку, и я увидел пергамент и чернила в его длинных пальцах. – Нарисуй мне карту места, где вы пришвартовали корабль, и я позабочусь о том, чтобы ваши оставшиеся дни в этом подземелье стали более сносными. – Гипнос замолчал. – Но имей в виду, – холодно добавил он. – Будь точен, или я могу потерять интерес к этой маленькой игре и придумать другую, которая дорого тебе обойдется.
Гордость во мне боролась с жаждой мести.
Элоиз усмехнулась в углу и безразлично сказала:
– Выполни просьбу бога. Вряд ли мы выберемся отсюда в ближайшее время.
Меня переполняло недоверие, но Элоиз решительно кивнула мне. Я растерянно уставился на нее, но ее лицо не дрогнуло. Вопреки здравому смыслу я вздохнул, признав поражение, и поднял пергамент и перо с пыльной земли.
Дрожащими руками я начал делать набросок пути, который привел нас в этот безумный мир чудовищ и богов. Кое-как я изобразил наше путешествие среди скалистых утесов и старых деревьев, пока наконец моя уставшая рука не замерла. Хотя карта и была далека от совершенства, я подумал, что она может помочь, если Гипнос примет ее.