Ну, мама, теперь ты довольна? Я все сделал?
По небу бежали, клубясь и толкаясь, темные тучи. Свет как будто сгустился с наступлением сумерек, и в воздухе пахло приближающейся бурей. В загоне было тихо; если другие его обитательницы и заметили что-то, то страх или апатия заставили их молчать, чему Рингил был только рад — так легче делать вид, что никаких других пленниц в загоне нет.
Ситлоу стоял спиной к стене, сложив руки на груди и глядя в пустоту. Рингил прошел мимо, не проронив ни слова, и лишь затем остановился, все еще держа Шерин на руках. Она прижалась лицом к его груди и тихонько стонала.
— Итак, — сказал ему в спину двенда, — ты доволен? Получил все, что хотел?
Рингил не обернулся.
— Ты посадишь нас на хорошего коня, укажешь дорогу к Трилейну и дашь день, чтобы я убрался подальше от этой дыры. Потом, может быть, мы сможем поговорить о других обещаниях.
— Конечно. — Ситлоу бесшумно подошел сзади. Голос его был подобен сухому, холодному ветру, и Рингил почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. — Почему бы и нет? В конце концов, у тебя здесь ничего больше не осталось.
— Ты сам это сказал.
Он пошел к калитке, немного напряженно, потому что нести Шерин было тяжелее, чем представлялось вначале. Голос, никогда не ведавший печали и всегда оставшийся беззаботным, напомнил, что когда-то он мог драться день напролет в тяжелых доспехах, а потом еще ходить по лагерю и подбадривать солдат, готовя их к следующему дню, обещая победу, разбрасывая грубоватые шуточки.
Был ли ты тогда лучше, а, Гил? Или просто у тебя получалось лучше врать?
В любом случае, живот у тебя не отвисал, как сейчас, да и задница была покрепче. А плечи шире и сильнее.
И может быть, этого хватало и тебе, и им.
Он открыл калитку, стараясь смотреть только вперед и не обращать внимания на торчащие у забора головы. И у него почти получилось. Но в самый последний момент взгляд соскользнул в сторону и зацепился за искаженное отчаянием лицо ближайшей к воротам женщины. Он успел вернуть взгляд на место, заметив только грязную, со следами слез щеку и беззвучно шевелящиеся губы. Глаза их не встретились.
Они шли по болоту в меркнущем свете дня — Рингил с тяжелеющей с каждой минутой Шерин на руках, и Ситлоу, бесстрастный, отстраненный и прекрасный. Будто три символических персонажа из какой-то до невозможности высокопарной пьесы, первоначальная мораль которой стерлась, потеряла всякий смысл и уже позабылась как участниками, так и зрителями.
Болото заканчивалось, пейзаж постепенно менялся к лучшему, и уже появились первые признаки жизни. Сначала она заявила о себе редкими укусами москитов, потом тучками мух, взлетающих из-под сапог, когда кто-то делал шаг в сторону от тропинки. Нарушая тишину, робко защебетали птицы, а вскоре Рингил увидел и их самих, скачущих по веткам и стволам поваленных деревьев. Вода уже не сочилась из земли, заполняя следы, а отступала в озерца и заливчики. Почва под ногами стала тверже, тухлый запах рассеялся и напоминал о себе лишь при порывах ветра. Равнинный ландшафт уступил место холмистому, плеск воды о камни известил о присутствии речушек. Даже небо, похоже, просветлело, а грозившие бурей тучи ушли на время в сторону.
Гнетущая тишина, оставшись позади, казалась теперь еще невыносимее.
Двигаясь вдоль залива, они часто останавливались передохнуть. Через некоторое время Шерин смогла идти сама, хотя то и дело прижималась к Рингилу, когда кто-то из олдраинов подходил слишком близко или останавливал на ней пустой взгляд. За все время пути она не произнесла ни слова и вообще вела себя так, словно происходящее могло в любой момент обернуться сном или галлюцинацией.
Рингил хорошо ее понимал.
Ситлоу тоже по большей части молчал. Он вел группу, обходясь минимумом слов и жестов, и разговаривал с Рингилом не больше, чем с другими олдраинами. Выбрал ли он кого-то из своих соотечественников, Рингил не знал. Пелмараг и Ашгрин просто присоединились к ним у моста, а еще двое ждали по другую его сторону. Эти четверо перекинулись на ходу несколькими фразами, но Ситлоу участия в разговоре не принимал да и, похоже, не больно к этому стремился.
С наступлением сумерек вышли к лагерю охотников за древностями, построенному за заливом.
— Здесь паром, — объяснил Ситлоу, когда они остановились на краю крохотного поселка из нескольких хижин и складов. — Дальше дорога идет на северо-запад. Мы зашли так глубоко на юг только для того, чтобы обойти самые опасные топи. Дальше будет легче. Отсюда два дня пути до Прандергала, довольно большой деревни. Там возьмем лошадей.