Милакар сел. Кровать была большая, простыни шелковые, но от кошмара его бросило в пот, и волоски на ногах прилипли к коже. Он сглотнул. Огляделся. Его комната. Его дом. Он не чужой здесь — все принадлежит ему. Стало легче. Сердце уже не колотилось, кожа остывала. Милакар вытер потное лицо. Вздохнул.
— Что, Грейс, не спится? — спросил кто-то из тени у окна.
На сей раз тряхнуло посильнее. Теперь Милакар точно знал, что проснулся, что это не сон.
А за пределами сна не было на свете никого, кто мог бы пройти к нему в спальню без приглашения.
По комнате гулял свежий ветерок. Милакар отметил этот факт лишь сейчас, ощутил на собственной коже. Посмотрел — занавески колыхались, как будто окно открыто.
Он помнил, как закрывал его перед тем, как лечь спать.
Неясная фигура в тени у окна сделала шаг вперед. Проникший с балкона свет Обруча тронул лицо незваного гостя.
— Сит…
Незнакомец покачал головой.
— Нет, не Ситлоу. Его ты больше не увидишь.
— Гил?
Утвердительный кивок. Голос помог распознать черты.
— Гил… Как ты сюда попал?
— Легко. — Незваный гость кивнул в сторону балкона. — Знаешь, Грейс, пора бы уж брать в охрану не за красивые глазки. В саду было трое, и я прошел мимо них как невидимка. Их даже убивать не пришлось. И я так тебе скажу: для вора ничего лучше рельефной кладки нет.
Милакар сглотнул.
— Мы думали, ты…
— Что меня уже нет? Ушел в серые места? Ты, должно быть, и не сомневался.
Рингил подошел к кровати. Теперь он весь был на свету, и Милакар вздрогнул, заметив свежий шрам на скуле.
— О чем ты говоришь…
— Не надо. — Слово прозвучало по-деловому сухо, и в этом было что-то ужасное. — Не надо, Грейс. Ни к чему. Я помню сад.
— Гил, послушай…
— Нет, это ты меня послушай. — Голос его звучал теперь по-другому — холодно, повелительно. — Я ведь там тогда проснулся, после встречи с Ситлоу, у тебя. На улице Большой Добычи. То-то мне кое-что показалось знакомым, только тогда недодумал. Глупо, конечно, ты же сам, когда я в первый раз к тебе пришел, сказал, что оставил за собой старый домишко. В общем, потребовалось немалое время, чтобы во всем разобраться, но оно у меня было. Путь выдался неблизкий, ничто не отвлекало, вот я и прикинул, что к чему. И все сошлось. Ты, сад, старый дом. Понимаешь, это было реальным, в отличие от всего прочего. Теперь я точно помню. Одного я не понял: чья это была идея, твоя или Ситлоу. Не скажешь?
Взгляды встретились. Милакар вздохнул и откинулся на подушку. Отвернулся.
— Я не… — Он устало покачал головой. — В том, что касается Ситлоу, я решений не принимаю. Он сам ко мне приходит. Приходит и берет, что хочет.
— А тебе это нравится.
— Извини, Гил. Я тебе зла не желал, вот и все.
— Нет, не все. — Голос зазвучал жестче. — Ты не хотел, чтобы я попал в Эттеркаль. А если все же попаду — ты прекрасно понимал, что остановить меня трудно, — о дальнейшем должен был позаботиться Ситлоу. Ты продал меня ему, Грейс. Сообщил, где меня искать. Больше некому. Кроме тебя, никто не знал, что я начну с Терипа Хейла.
Милакар промолчал.
— Еще до того, как я его убил, Ситлоу заявил, что я помешал его делам. Одна фраза мне особенно запомнилась. «Ты явился в мои владения, ты принес меч, ты угрожал им и кичился тем, что нет в мире ничего, что превзошло бы твое умение убивать». Он подслушал наш с тобой разговор на балконе. Он был здесь, в твоем доме. А потом последовал за мной вместе с парой твоих головорезов. Тех-то я шуганул, а вот Ситлоу остался да еще потешался надо мной. Вы вели меня с самого начала, вы двое. И оба потешались. А ты тоже в кабале, а, Грейс?
Милакар усмехнулся и покачал головой. Теперь уже энергичнее.
— Тебя что-то забавляет?
— Да. Ты не понял, Гил. Кабал заправляет всем. Сейчас кабал — это Финдрич и Снарл да еще кое-кто из Эттеркаля и, конечно, из канцелярии и Академии. Но это только центр, а по сути, каждый, у кого есть хоть какая-то власть, уже их грязью запачкан. Весь вопрос в том, чего ты хочешь и на что ради этого готов. Так что с ними все повязаны. Мурмин Каад, твой отец, я. Мы все в одной лодке. Если кабалу что-то нужно, он просто протягивает руку и берет.
Рингил кивнул.
— Значит, им понадобился свой человек в Болотном братстве. А не хочешь послушать, что случилось с Гиршем?
— Мне известно, что случилось с Гиршем. — С кровати донесся вздох. — Я стараюсь оставаться посередине, Гил. Не связываться слишком уж тесно ни с одной стороной, ни с другой. Это политика. Обычное дело.