— Тебе выбирать. — Эршал не отвел глаза. — Но другого выхода ты нам не оставил. Шаман прав. Если бездействовать, ты навлечешь на нас гнев Серого и всех погубишь.
— Шаман, говоришь? Вон оно что. Ты, значит, слушаешь этого старого пройдоху? Ну и дурак…
— Нам было видение! — перебил его Эргунд. — Ты оскверняешь имена небожителей! Мы все это слышали! Ты оскорбляешь уважаемых людей, не уважаешь наши традиции, не занимаешься делами клана, а все потому, что тебе некогда, что надо бежать в юрту, чтобы сунуть любой сучке, согласной под тебя подлезть. А когда напиваешься, сидишь один в углу или шатаешься ночью и поешь, как хорошо на юге, как ты по нему скучаешь, и что нам всем надо измениться, стать цивилизованными. У тебя даже нет достойного наследника. Какой пример ты подаешь молодым? Уклоняться от обязанностей и бежать всем на юг? За приключениями? Да тискать сопливых молочниц?
— Завидуешь, Эргунд?
— Пошел ты!
Эгар повернулся к Алрагу. Взгляды братьев встретились.
— А ты что скажешь? Какие еще претензии ты мне предъявишь? Какие такие границы я, по-твоему, преступил?
Алраг пожал плечами.
— Мне наплевать, кого ты дрючишь. Ты просто стоишь у меня на пути.
Раньше, отбросив капюшоны, они показали лица — теперь же Алраг обнажил правду, явил истинную причину, и она предстала перед ними во всей своей мерзкой откровенности, с кривой ухмылкой на хищной роже. Маску разговора стащили и отбросили за ненадобностью. Все замерло в холодной тишине ночи, ожидая неизбежного.
Эргунд почувствовал это острее остальных.
— Послушай, Эгар. Так быть не должно. Ты можешь уйти, только отдай нам оружие и коня. Поклянись на могиле отца, что не вернешься. Тебя довезут до гор и отпустят.
Впору было рассмеяться — Эгар довольствовался ухмылкой.
— Это они тебе так сказали? Потому ты и согласился? Дал себя уговорить?
— Это правда.
— Вранье, пустоголовый ты чурбан. Они даже не потрудились придумать что-нибудь поубедительнее. — Эгар кивнул в сторону молчаливых, так и не снявших капюшонов наемников. — Посмотри на них. Они перережут мне глотку хотя бы ради того, чтобы не тащиться к каким-то там горам. Удивительно, что они вообще согласились появиться здесь до того, как вы меня разоружите. Надеюсь, вы не заплатили им вперед.
Кто-то из наемников выругался, кто-то заворчал, а один даже вытащил меч и угрожающе замахнулся. Не привыкшая к резким движениям лошадь подалась в сторону, и весь эффект от жеста смазался.
— Заткни свое поганое хлебало, — прозвучал молодой, напряженный голос.
— Я, пожалуй, подожду, пока ты подъедешь и сделаешь это сам. — Все время, что шел обмен репликами, конь и всадник на холмике оставались абсолютно неподвижными. Эгар увидел, как дрожит вытянутый горизонтально меч, каких усилий стоит наемнику удерживать его в таком положении. Увидел и усмехнулся. — Сынок, тебе не все сказали. Ты хоть знаешь, кто я?
Паренек отбросил капюшон и, воспользовавшись моментом, опустил меч. На нем тоже был шлем, правда, весьма грубой работы, а вот шею и плечи закрывало что-то наподобие кожаного панциря. Лицо вполне соответствовало голосу — жиденькая бородка, угри на лбу и подбородке, бледная кожа. Наверно, из свободных городов. На вид восемнадцать-девятнадцать. Губы влажные, растянуты — надо же выплеснуть весь свой гнев.
— Считай, ты уже покойник! — завопил он.
— Мы все ими будем, раньше или позже. Но, полагаю, ты пройдешь по Небесному Пути прежде меня. Мне ведь доводилось убивать драконов. Тебя я использую вместо зубочистки.
— Да я тебе кишки выпущу!
— Да-да, во сне твоей сифилитички мамаши.
И тут, разумеется, все посыпалось.
Эгар услышал, как крикнул Алраг, но был ли крик попыткой предотвратить намечающуюся бойню или выражением нетерпеливого желания поучаствовать в ней, он так и не понял. В любом случае это уже не имело значения — юнец наемник пришпорил коня и с искаженным злостью лицом устремился в неподготовленную атаку. За ним, размахивая мечом, последовал второй — он даже не удосужился снять капюшон, и тот то съезжал назад, то наползал на глаза. При этом сопляк орал что-то, но разобрать было трудно.
Неучи вшивые.
Эгар встретил обоих сразу. Ударом снизу одним концом копья рассек горло первой лошади, которая в панике пронеслась мимо. В воздухе блеснули сорвавшиеся с лезвия капли крови, предсмертное ржание смешалось с воплем перепугавшегося юнца. Конь Эгара элегантно отступил в сторону, словно избегая коллизии с дамской коляской на бульваре. Второй наемник резко натянул поводья, чтобы избежать участи товарища. Кровожадные мысли, похоже, вылетели у него из головы. Эгар, наклонившись, одним жестоким ударом вверх снес ему половину физиономии вместе с капюшоном. Бедняга взвыл от боли, наугад рубя мечом воздух. Шлем слетел с него, как кружка со стола в таверне. На месте лица болтались рваные полоски плоти. Запаниковавший скакун резко взял в сторону, добавив испуганное ржание к воплю всадника, и рухнул на землю. Эгар тронул своего коня, и тот, сделав шаг вперед, элегантно прошелся стальными подковами по грудной клетке наемника. Затрещали под копытами кости. Эгар вскинул голову и завыл.
А на него, оскалившись и выставив копье, уже несся Алраг. Отразить этот удар Эгар не успевал.
Но…
Эгар бросил коня вбок, оказавшись на неприкрытом фланге. Алраг заметил маневр брата, однако перебросить копье в другую руку не хватило времени, и он успел лишь схватить его второй рукой и выставить блок. Два копья столкнулись по касательной, и уже в следующее мгновение Алраг промчался мимо и тут же осадил коня, чтобы развернуться для новой атаки. Эгар знал, времени у него мало — старший брат был опытным наездником и умелым воином.
Два оставшихся наемника держались пока вместе и расставаться не спешили. Один помахивал мечом, а второй возился с небольшим арбалетом, торопясь пустить его в дело. На них, пустив коня в галоп и снова издав долгий, пробирающий до костей вой, и нацелился Эгар.
Как он и ожидал, лошади испугались и подались в разные стороны. Не обращая внимания на того, что с мечом, Эгар ринулся к его товарищу с арбалетом, представлявшему куда большую опасность. Острие копья ударило в спину с силой вполне достаточной, чтобы выбить всадника из седла, и легко пробило тонкие доспехи, если таковые имелись, и раздробило позвоночник. Эгар вырвал копье из раны, чтобы не лишиться оружия, когда враг упадет. Лезвие вышло легко, тело сползло с седла и, кувыркнувшись, как куль соломы, брякнулось на землю. Правда, Эгар этого не видел — он уже разворачивал коня.
Алраг изготовился для удара.
Эгар взревел и успел лишь выставить копье навстречу брату. Алраг отклонился. Копья столкнулись и разлетелись. Всадники разъехались. Вождь бросил взгляд вправо-влево. Последний наемник удирал, отчаянно, будто его преследовали демоны, нахлестывая лошадь. Эгар ухмыльнулся.
— Ну что, теперь только свои? — крикнул он в темное небо. — Так ведь удобней?
Что-то просвистело над головой. Конь под ним заржал и вздыбился. Из шеи животного торчала короткая стрела с черным оперением. Эгар оглянулся — Эршал, держа в одной руке маленький лук, другой тянулся к висящему у седла колчану. Младший братишка с детства отличался ловкостью во владении именно этим оружием.
— Ах ты говнюк!
Он подал жеребца вперед, и тот, выполняя команду, пошатнулся. Вторая стрела засела в боку. Из раны ударила кровь. Конь снова заржал, рванулся вперед, но после нескольких шагов его повело в сторону. Эгар вскрикнул вместе с ним, но остался в седле.
— За это, тварь, я вырву твое черное сердце!
Третья стрела угодила в глаз. Словно взбесившись, животное вскинулось и завалилось, выбросив Эгара из седла. Он упал, прокатился по земле, сумев каким-то чудом сохранить копье и даже не напороться на него, и остановился в высокой траве. За спиной у него бился в предсмертной агонии конь.
Кружилась голова. Эгар поднялся на четвереньки. Рыкнул негромко, стиснув зубы. Вставай, махак. Живей, кнут тебе в задницу.Лошадь опять заржала. Он огляделся. В свете Обруча силуэты Эргунда и Эршала четко вырисовывались в дюжине шагов на фоне почти черного неба. Алраг направлялся к ним, держась в седле уверенно, прямо, довольный собой. Метнуть нож не позволяло расстояние.