— Здесь? — Хельмут чуть нахмурился, бросая взгляд на невысокую башню. — Может, тебе лучше поехать в Эори? В Нижнем городе для тебя уж точно работа найдётся.
Он делал вид, что ему всё равно, но Генрих не мог не заметить в его тоне и взгляде некое тепло по отношению к Гвен.
— А кто меня там ждёт? — невесело усмехнулась она. — Да и дома моего больше нет… ни деревни, ни родни — всё проклятые фарелльцы уничтожили. Простите! — В её голосе послышалась едкость, она подняла голову и вперила в Генриха пронзительный взгляд, в котором читался вызов. — Я знаю, что они теперь вам друзья, да вот только гибель моих близких я им никогда не прощу.
— Никто не заставляет тебя прощать, — мягко сказал Генрих. — А здесь? Что ты будешь делать здесь?
— Госпожа Тоулл меня служанкой наняла. — Из взгляда Гвен исчезла ярость, черты лица стали мягче, пальцы, сжимавшие ткань плаща, расслабились. — Так что я тут и жить смогу, и работать… Может, и мужа найду, — слабо улыбнулась она. — Что с моим первым — я так и не узнала, погиб наверняка. Да и Бог с ним.
Она вздохнула, а Генрих в очередной раз убедился, что почивший супруг её не радовал лаской и вниманием… А она, видит Бог, заслуживала наилучшего отношения.
— Хорошо, что ты нашла своё место в жизни, — вдруг подал голос Хельмут. — Надеюсь, ты будешь счастлива.
— Я тоже, — кивнула Гвен, всё ещё не решаясь взглянуть ему в глаза. — Простите, ваша милость, ваша светлость, пора мне. — Она пожала плечами. — Не знаю, увидимся ли ещё когда-нибудь… Но спасибо вам за всё. Вы, как-никак, мне жизнь спасли.
— И ты в долгу не осталась. — Хельмут, дождавшись, когда она сделает неумелый реверанс, легко похлопал по плечу. — Удачи, Гвен.
Генрих же адресованного ему реверанса ждать не стал — он обнял Гвен, неожиданно для неё и самого себя тоже. Они, скорее всего, и правда не увидятся больше никогда, если только его не занесёт в эти заснеженные земли по каким-то делам в будущем… Но Генрих даже представить не мог такого развития событий. Поэтому он обнимал её, понимая, что это их последняя встреча. И на их неравенство и на невозможность его преодолеть ему в тот момент было наплевать.
Хельмут откашлялся, и Генрих выпустил Гвен из объятий — она неохотно убрала руки с его талии, всё-таки сделала реверанс и как-то внезапно исчезла, растворившись среди других людей, разбиравшихся с повозками. И лишь оставила после себя запах своих волос — запах трав и дыма.
— Она влюблена в тебя, — заявил Хельмут, наклоняя голову.
— А ты ревнуешь? — усмехнулся Генрих. Он помнил реакцию друга, заставшего их с Гвен в постели, и сейчас прекрасно мог оценить её — это была ревность чистой воды, а возмущение поведением Вильхельма, упокой, Господи, его душу, заставило эту ревность выплеснуться из души, обернуться в слова и загореться яростью… Но Генрих уже давно не злился. Хельмут смог прекрасно загладить свою вину. К тому же они слишком крепко и давно дружили, чтобы ссориться из-за девушки, которую он даже не любил. — Может, и влюблена, но она ведь не глупа и понимает, что мы не ровня.
— Моя мать тоже была простолюдинкой, — зачем-то вспомнил Хельмут, будто желая убедить Генриха, что у него с Гвен что-то могло бы получиться.
— Твоя мать была дочерью богатого купца, женщиной образованной и уважаемой, а не крестьянкой из стёртой с лица земли деревни, — фыркнул Генрих. — Так что в моём случае… всё бессмысленно.
«А то, что происходит между тобой и Хельмутом, разве не менее бессмысленно, как думаешь?» — язвительно шепнул столь неуместный внутренний голос.
Примечания:
Гродис — декабрь
Глава 23
Сколько ненависти может вынести человеческое сердце?
Кристина горько усмехалась тому, что лишь в шестнадцать лет задумалась об этом.
Она ненавидела покойного сквайра Освальда, хотя буквально пару лун назад едва ли не боготворила. Но теперь ненавидела — за всё то, что он сделал и сказал. За то, что за мгновение до смерти от занёс над испуганной Кристиной свою трость, желая её ударить. Но, тем не менее, она поехала на его похороны. На ожидаемый вопрос капитана Фостера — зачем? — она лишь усмехнулась.
— Все знали господина Гленна как моего учителя и наставника, как доверенное лицо моего отца… Моё отсутствие на его похоронах вызовет вопросы, — пожала плечами Кристина. — Кто-то может подумать, что что-то не так… Например, что я причастна к его смерти, — добавила она тихо и как бы невзначай.
Потому что капитан Фостер продолжал смотреть на неё как-то заговорщически, будто и вправду был уверен, что это Кристина убила Освальда.