Хельмут запер дверь, одёрнул полы своего сливового камзола и коснулся плеча Хельги, намекая, что пора идти. Её новая знакомая шла чуть впереди, видимо, чтобы не создавать у встречавшихся на их пути слуг и гвардейцев впечатления, будто у неё с Хельмутом есть что-то общее. Слухи по замку распространяются быстро, и, если герцог Рэйкер узнает, где этим утром побывала его супруга, у Хельмута будут большие неприятности. Сам же барон Штольц иногда поглядывал на Эрику, словно его интересовал крой этого чудесного бархатного платья со столь длинным шлейфом. Хельга ухмыльнулась — она предположила, что шнуровку Эрике затягивал сам Хельмут: не звать же ей служанок в чужие покои!
— Почему ты не в геральдическом? — шикнул Хельмут, внезапно переведя взгляд на зелёное платье сестры.
— Меня уже тошнит от фиолетового, — так же тихо заявила Хельга, боясь, что герцогиня Рэйкер услышит. Фиолетовый был геральдическим цветом не только Штольцев, но и Рэйкеров, и именно поэтому Эрика его носила. Впрочем, непреложным правилом ношение геральдического цвета не являлось. Просто Хельмуту всегда нравился фиолетовый, а вот Хельге он уже начал надоедать. То ли дело зелёный — такой приятный, радующий глаз… навевающий воспоминания о лете и саде их родного замка, выращенном матерью, которую Хельга никогда не знала. — И я бы ни за что не стала надевать то ужасное ми-парти. Кто вообще сейчас носит ми-парти? Они вышли из моды лет сто назад!
— Это не ми-парти, — возразил Хельмут, закатив глаза. — Там просто золотистая вставка на груди.
— И вообще, неужели без цветов в одежде не ясно, из какого я дома? — уже громче продолжила Хельга. — Неужели в Айсбурге никто не знает, кто я?
У брата не нашлось ответа. Хельга улыбнулась, довольная собой. Они часто спорили и препирались, иногда даже доходили до взаимных оскорблений и обид, но, несмотря на всё это, брат и сестра Штольц безумно любили друг друга. Их родителей уже не было в живых, дальние родственники разъехались по свету, и поэтому Хельмут оставался для Хельги единственным родным человеком. Оттого все раздоры и ссоры быстро забывались.
Вот и сейчас они, замолчав, переплели пальцы и весь оставшийся путь преодолели прямо так — держась за руки. Со временем они сильно отстали от герцогини Эрики, а потом она и вовсе свернула направо, тогда как для того, чтобы попасть в главный зал, нужно было идти строго прямо. Видимо, она решила немного привести себя в порядок после встречи с Хельмутом.
Лишь когда Эрика исчезла и уже явно не смогла бы услышать их разговор, Хельга прошептала:
— Ты же буквально вчера едва ли не плакал и клялся, что в жизни больше не женишься! А это что такое?
— Ты что, я не собираюсь на ней жениться, — усмехнулся Хельмут. — Она и так замужем, а драться с её муженьком на дуэли за её руку и сердце я уж точно не намерен. Я не столь хорош в фехтовании, ты же знаешь.
— Неужели ваша светлость смогла признать свои недостатки? — язвительно отозвалась Хельга. — Тогда устрой с ним состязания в стрельбе из лука, почему нет. А она… она же старше тебя? — Девушка припомнила лицо герцогини Эрики: та была явно старше самой Хельги, это уж точно, но насчёт её с Хельмутом разницы в возрасте уверенности у неё не было.
— Всего-то на два года, — закатил глаза брат.
— И что за отношения ты намерен с ней выстраивать?
— Исключительно родственные! Через пару лет ты выйдешь за её брата, так почему бы нам не дружить семьями? Думаю, ты, сестрёнка, уже достаточно взрослая, чтобы понимать: чем больше у нас будет друзей и союзников, тем полезнее это — и нам, и им.
— Твой лучший друг — лорд Штейнберг, чего тебе ещё надо? — фыркнула Хельга, которую в очередной раз поразило братово безграничное честолюбие.
Хельмут лишь пожал плечами.
Вообще-то он был прав, и Хельга в свои неполные шестнадцать это прекрасно понимала. Чем больше друзей ты нашёл среди дворян, вассалов лорда, тем больше у тебя шансов удержать землю в случае нападения неприятеля или каких-то заговоров и интриг, а ещё заключить удачный брак, занять денег при необходимости, легко найти свидетеля для суда… Хельга слышала это всё уже много раз, в детстве — от отца, потом — от брата.
— Лорд Штейнберг меня… любить не будет. — Хельмут выделил голосом слово «любить», давая понять, что имеет в виду вовсе не чувства.
— А тебе так хочется любви? — Хельга, в свою очередь, имела в виду именно чувства, поэтому тепло улыбнулась и участливо посмотрела на брата.
— После Агаты… — Он лишь вздохнул и замолчал.