— Я боюсь, что они отгонят нас к Клауду, пойдут на штурм замка или возьмут в осаду… — вздохнул Хельмут. — Мы все этого боимся, милорд.
— Я уже написал лорду Джеймсу о случившемся, гонец ускакал час назад, — отозвался Генрих совершенно безжизненным тоном. Его стеклянный взгляд застыл на разложенной на столе карте, но Хельмут прекрасно понимал, что в глубине этого взгляда плескались отчаяние и злость. — Я попросил у него совета, — признался он совсем тихо, возможно, только Хельмут и Вильхельм его и услышали, а до слуха остальных, сидевших на противоположном краю стола, эти слова не долетели, — но за этот час у меня появился новый план, и от точности его исполнения зависит, будем ли мы отбивать штурм или сидеть в осаде. В случае, если до фарелльцев дойдёт подкрепление, конечно.
— Вы предлагаете взять остатки их войска в кольцо? — поинтересовался Рэйкер, глядя при этом почему-то на Хельмута. Тот вздрогнул, невольно вспомнив утро, проведённое в объятиях Эрики. Но не мог же её муж что-то заподозрить? Они, кажется, сделали всё, чтобы сохранить ту краткую связь в тайне, о них узнала лишь Хельга — но от неё Хельмут и так ничего не скрывал… Более того, он не собирался больше поддерживать эту связь: Эрика ему нравилась, но не настолько, чтобы и дальше рисковать… Поэтому герцогу Рэйкеру беспокоиться больше не о чем.
Хельмут покачал головой, выводя себя из задумчивости. Размышлять о таких вещах на военном совете было крайне неуместно.
— Вроде того. — Генрих слабо улыбнулся и поднялся со своего стула, склоняясь над картой, и остальным тоже пришлось встать. — Для начала мы вернёмся к Клауду. — Он взял лежащий справа от карты грифель и прочертил им небольшую линию от места их лагеря до замка. — Там и остановимся на ближайшее время, чтобы набраться сил и дождаться подкрепления либо с северо-запада, — указал на Белые леса и горы, куда сейчас отправился лорд Джеймс со своим десятитысячным войском, — либо с востока, — поставил точку на Серебряном заливе, где сражались за эти воды и берега шингстенцы и барон Клаус Остхен.
— Несмотря на то, что битва нас потрепала, — невесело усмехнулся Вильхельм и всё-таки отпил из своего бокала, — вся наша армия в Клауде попросту не поместится.
— Я и не предлагаю всей нашей армии идти в Клауд. Здесь, на этом самом месте, — Генрих обвёл взглядом шатёр, имея в виду, впрочем, территорию явно побольше, — мы поставим временную сторожевую башню. Деревянную. А также здесь… и здесь. — Он отметил жирными точками места северо-западнее и северо-восточнее первой. — Дозорные на этих башнях будут высматривать возможные диверсии, вылазки шпионов и, естественно, предотвращать их при необходимости. Также выделим особый отряд, который доберётся до ставки фарелльцев, попытается незаметно её обогнуть и засесть с севера. Нужно постараться ограничить поставки продовольствия к этой ставке, ослабить их, а самим набираться сил и строить дальнейшие планы. Тогда мы окружим их и… собственно, можем ударить снова, — пожал плечами Генрих, поднимая голову. — Конечно, слаженно и по общей команде. И не сразу.
— Не слишком ли сложный план? — ухмыльнулся доселе молчавший граф Варден, поглаживая свою русую с пробивающейся сединой длинную бороду. — Поймут ли сотники, солдаты?
— А вы объясните, — улыбнулся лорд Штейнберг, и Хельмут, увидев эту улыбку, более уверенную и искреннюю, чем предыдущая, почувствовал немалое облегчение. — Вы им для этого и нужны, ваше сиятельство.
Распределение отрядов по башням решили отложить до завтра — разведка докладывала об относительном спокойствии со стороны фарелльцев. Они, видимо, тоже потеряли много сил и не собирались в ближайшее время наступать. Генрих пообещал написать письмо барону Клауду с известием, что он всё же примет приглашение и приедет в его замок. Также был отдан приказ разведчикам и их главе, герцогу Рэйкеру, не сводить глаз с фарелльского лагеря, следить за каждым солдатом и докладывать буквально обо всём.
Вскоре все разошлись, но Хельмут остался.
Генрих тяжело рухнул на свой жёсткий стул и сжал пальцами переносицу. Одна из свечей на столе, догорев до основания, погасла, к тому же снаружи стемнело: солнце зашло за горизонт, и на мрачном небе высыпали редкие звёзды. Оттого в шатре стало совсем сумрачно, да ещё и прохладно — нолдийская весна теплом не баловала. Хельмут поправил лиловый плащ на плечах, зябко поёжился: жаль, что оставил перчатки в своём шатре… Можно было бы сбегать, взять, да вот только уходить отчего-то не хотелось.
— Ты как? — Он приблизился к другу, не решаясь ни сесть рядом, ни наклониться, чтобы взглянуть в глаза. Да и что бы он увидел сейчас, в темноте? Более того, Хельмут прекрасно помнил эту злость и отчаяние во взгляде Генриха, который, впрочем, за время совета вроде бы немного успокоился. — Устал?