— Не беспокойтесь, ваша светлость, я справлюсь самостоятельно, — широко улыбнулся Вильхельм — может, раньше эту улыбку можно было бы принять за искреннюю, но сейчас… Хельмут видел, какая она натянутая и наигранная. — Но спасибо за предложение помощи.
— Собственно, я не вижу причины, по которой вам следует от этой помощи отказаться, — мягко заметил лорд Джеймс, со странным прищуром посмотрев на Вильхельма. Тот улыбку убрал и приосанился.
Хельмут бросил мимолётный взгляд на Кассию — та стояла, закрыв глаза и сцепив пальцы в замок. Что она, чёрт возьми, делает? Больше на неё никто внимания не обращал, а она, в свою очередь, за весь совет ни разу не подала голос. Ведьма начала едва заметно покачивать головой, затем резко распахнула глаза — Хельмут заметил, как они на долю мгновения вспыхнули золотом и погасли. Вряд ли это кто-то заметил, кроме него.
Он догадался, что свою магию Кассия направляла на Вильхельма. Может, чтобы заставить его изменить мнение и согласиться идти к тайному входу с Хельмутом… Но, посмотрев на Остхена, Хельмут не обнаружил в его состоянии и поведении никаких изменений.
— Поверьте, барон Вильхельм, что помехой я уж точно не стану — спокойно, но довольно твёрдо сказал он, взглянув другу (теперь, наверное, уже бывшему…) в глаза. — Потом ещё убедитесь, что моя помощь будет неоценимой.
— Барон Штольц себе не изменяет, — тихо, хоть и с явной надеждой, чтоб его услышали, шепнул граф Варден герцогу Рэйкеру — тот кивнул.
— Что ж, если вы так настаиваете… — Вильхельм согласился нехотя, хотя Хельмут ожидал более ожесточённого сопротивления. Впрочем, наверняка Остхен уже придумал, как избавиться от внезапного и столь ненужного ему союзника в пылу битвы.
И Хельмут на самом деле тоже это придумал.
Конечно, следовало бы крикнуть на весь шатёр, на весь лагерь, на весь Нолд, что Вильхельм — предатель, что его прямо сейчас нужно схватить и допросить… И он понял, что наконец-то может это сделать, он больше не чувствовал власти над своей речью и разумом, ничто больше не сковывало его язык. Его голос могли услышать, к нему могли прислушаться, Генрих бы вступился за него в случае недоверия…
Но Хельмут не сказал ничего.
Он придумал, как остановить Остхена, как не позволить ему перевести войска на сторону противника и как спасти его от страшной ошибки, которую ему уже никогда не простят… если, конечно, о ней кто-то узнает.
Пока о ней знали лишь Вильхельм, Хельмут и Кассия. И последняя, как он надеялся, могла бы помочь ему спасти заблудшего друга и остановить его от шага в адскую пропасть.
***
— Почему вы никому ничего не сказали? — вспылила Кассия, заталкивая его в свой шатёр.
На совете она была с братом, как всегда, поэтому после того, как все разошлись, она сначала проводила Адриана в его шатёр, а потом уже перехватила несколько растерявшегося Хельмута и повела его к себе.
— Я сняла заклятье, и вы это видели, — заявила она, встав прямо посреди шатра с поистине грозым видом — барон Штольц немного поёжился от этого гневного, раздражённого взгляда. Даже веснушки, даже растрепавшаяся коса не смягчали образа разозлённой Кассии. — На нём была руна, он прятал её под одеждой или в кармане… — сказала она уже спокойнее, тише. — Я убила всю магию в ней, и вы видели, как я эта сделала. Вы могли бы сказать лорду Штейнбергу и лорду Коллинзу, что среди нас есть предатель, но вы какого-то чёрта промолчали, и я, видят боги, не хочу слышать оправданий!
Её голос снова зазвенел гневом, и Хельмут испугался, что барон Адриан в соседнем шатре услышит и прибежит сюда с обнажённым мечом отстаивать честь сестры… Но ничего подобного не произошло. Они с Кассией по-прежнему оставались один на один, и девушка смотрела на Хельмута так, будто предателем был он, а не Вильхельм. Нужно что-то ей ответить. Кассия, возможно, не поймёт его, но Хельмут всё-таки надеялся донести свои мысли и убедить её в правильности своих действий.
— Вильхельм — мой друг, — начал он, вдохнув побольше воздуха, пахнущего травами и ладаном. — Мы дружим с детства. Он жених моей сестры. Она правда влюблена в него, а я правда к нему привязан, несмотря ни на что. Полагаю, что не только заклинание не позволило мне сказать всем о том, что он задумал, — признался Хельмут, понизив тон и опустив взгляд, словно его резко заинтересовали пряжки на собственных ботинках. — В глубине души я… я не хотел, чтобы кто-то узнал о нём. Ваша светлость, просто представьте, что будет с Вильхельмом, если все узнают, что он предатель. Не только наши командующие, но и вся страна. Поверьте, скрыть такое будет невозможно. Даже если лорд Джеймс или лорд Генрих решат сохранить преступление в тайне… об этом всё равно постепенно узнают все, от короля до самого нищего крестьянина. По стране поползут слухи, и дом Остхенов будет покрыт позором. Я не могу судить, причастна ли к предательству сестра Вильхельма, Эрика, и знала ли об этом их мать, баронесса Аделина… Но и им тоже будет нелегко.