– Иначе я каждому из вас переломаю ноги, чтобы не дёргались со своих мест. Думаю, я выражаюсь сейчас максимально ясно, – жёстко и одновременно отстранённо ответила я.
Общение в подобном тоне с людьми для меня зачастую являлось нормой, но племянников такого рода козырями в своих рукавах я ещё никогда не оглушала. Настойчивых мужчин, откровенно глупых туристов, просто знакомых и даже друзей я могла в одну секунду, как по щелчку, поставить на место, но в общении с родными я не позволяла себе подобных слов и интонаций, считая, что какой бы ни была ситуация, родные люди не заслуживают от меня того страшного холода, на который, как выяснилось сразу после моего попадания во “взрослый мир”, я способна. Видимо, только что что-то изменилось в моём понимании “заслуженности и незаслуженности”. Всего за считанные минуты… Я где-то слышала, что борьба за жизнь – реальная, а не что-то наподобие пейнтбола – зачастую открывает в человеческом нутре новые грани. Что ж, осознание того, что я борюсь за свою и не только за свою жизнь, пока ещё не открыло во мне ничего нового – лишь оголила старое.
Я задумалась над этой мыслью, но ненадолго – мне без предупреждения вдруг пугающе громогласно напомнили, что в машине находится не только моя семья, но и совершенно посторонний мне человек, который меня не знает и не понимает ни моего поведения, ни характера в принципе. Детский плач вспорол воздух так резко, что я даже принажала педаль тормоза от неожиданности.
Надо же, срываясь на племянников, я совершенно не подумала о слышащей каждое моё слово девочке… И, как вскоре выяснилось, очень даже зря я этого не сделала. Рёв поднялся такой мощи и продолжительности, что, кажется, спустя десять минут беспрерывной детской истерики у меня начало закладывать уши. И подниматься чудовищное по своей сути и реальности желание высадить истеричного ребёнка на какой-нибудь автобусной остановке.
И о чём я только думала, беря чужого ребёнка с собой?..
Ах да… Я думала о том, что намеренно задавила её мать.
Сначала я пыталась задобрить девочку словами о том, что я пошутила, сказав, что сломаю им всем ноги, если они не будут меня слушаться, и что у меня всё очень-очень-очень плохо с юмором, но это почти не помогло, и тогда за дело взялся Тристан, начавший кормить разнервничавшегося ребёнка обманчивыми обещаниями покатать её на своём скейтборде, который ей всегда очень нравился… В итоге спасли наши перепонки от кровотечения действия Спиро. Отстегнув ремень безопасности Клэр, он посадил её к себе на колени и начал гладить по голове. Сначала я хотела оборвать это действие, напомнить сразу всем, что пристегнутый ремень – это правило, которое нельзя игнорировать даже сорвиголовам, однако, поняв, что девочка действительно мгновенно начала замолкать на руках мальчишки, я прикусила щеку изнутри, решив просто стараться ехать аккуратнее. В конце концов, лишаться слуха из-за соблюдения правил безопасности, мне не хотелось. Да и кому бы вообще хотелось?
Детская истерика красноречиво объяснила мне: нужно учитывать не только ситуацию, но и психологию. Пусть я об этом пока ещё только начинаю догадываться, со временем я определённо точно пойму, что спасаться одной и спасаться с кем-то, особенно если этих “кого-то” не один, а несколько, особенно если эти “кто-то” поголовно дети – это два совершенно разных способа выживания. Два совершенно неравновесных шанса на выживание. Два пути, один из которых – тупик.
Глава 12
До Осло было менее часа езды, но нам необходимо было держаться в стороне от любых городов, в особенности от перенаселённых столиц. Альтернативный маршрут, учитывающий объезд максимального количества населённых пунктов, был на двадцать минут дольше кратчайшего, но подобные временные “издержки” казались мне малой жертвой – два года назад, во время путешествия по Китаю, один мой альтернативный маршрут занял на сутки больше изначально запланированного времени. Так что двадцать минут в моём понимании не выглядели критической цифрой. Во всяком случае, могло быть и хуже, и дольше… Например, если бы мы сейчас пересекали какую-нибудь Мавританию, а не Норвегию – страну с практически идеальной сетью асфальтированных дорог.
Сначала всё было “вроде как нормально”: мы ехали по пустынной дороге из Грюннстайна, с непозволительной скоростью в сто двадцать километров в час проносились мимо убранных и неубранных придорожных полей, как вдруг, менее чем через полчаса, на дороге помимо нас начали появляться ещё машины. Они, в отличие от нас, совершенно никуда не торопились, а одна из них даже совершенно спокойно направлялась в сторону города, из которого я мчалась на всех парах. Когда мы проехали мимо небольшой деревушки, в которой люди невозмутимо прохаживались по центральной улице – кто-то выходил из бакалейной лавки, кто-то вёл ребёнка за руку, кто-то заряжал свой электрокар – до меня стало доходить, что здесь что-то не так.