- Почему ты оказался среди зверей? Рядом с безжалостными убийцами? В окружении не самых приятных - да что уж говорить - отвратных людей, о которых даже подворотни боятся говорить?
В моих словах много яда. Я знал; такова уж моя подгнившая сущность. Это могло его обидеть, настроить против меня, заставить вспылить и ударить - а может, даже убить. Но он молчал, все больше съеживаясь на стуле.
Лишь потом я заметил. Ему трудно говорить об этом. Даже не так - трудно вспоминать. И переживать все заново.
- Я попал сюда два года назад. Мой дом сгорел дотла; спалили по приказу герцога. Отца якобы уличили в измене и приговорили к смерти. Вместе со всей семьей. Я смог сбежать, уже не помню даже, каким образом. Скитался, бродил где-то здесь, по подворотням. А потом оказался на рудниках.
Я дернулся. Бедный мальчишка. Рудники - километры металла и обжигающего жара, метры игольчатых кнутов и беззаконие. То, что он остался живым - его персональное чудо.
- Я сейчас, мой внешний вид - все это заслуга Мари, - он нервно засмеялся, проводя рукой по груди. - Тогда они вытащили живой труп.
Каждое слово давалось ему с трудом. Парня выворачивало и трясло, воспоминания больно били по нервам. Я уже пожалел, что затеял все это. Протянул руку, чтобы остановить, успел коснуться огненной ладони. Но он лишь покачал головой, дергаясь всем телом.
- Я все еще благодарен им, что силой вырвали меня с того света.
- Они? Звери?
Фран легонько кивнул. И продолжил.
- Ты же знаешь, что Восточные рудники закрыли? - знаю. Помню, с каким страхом и волнением они стирались из привычной жизни, становясь запретными руинами. И теперь, кажется, понимаю, кто именно их закрыл. - Во всем виноват хозяин; он переступил законы, посчитав себя самым умным и властным, неприкасаемым. Не те законы, что издает герцог; с ними там давно уже не считались. Он переступил грань, намного опаснее предыдущих. Он сорвал сделку со зверьми.
Да, я оказался прав. Посметь спорить с жестокими тварями и, как итог, проиграть - не повезло мужику.
- В тот день устроили облаву. Я помню, как все горело. Второй раз в жизни вокруг меня бушевало пламя - представь, насколько было страшно. Крики, пепел, везде сплошной красный цвет, мерцающий и отпечатывающийся в сознании, даже если ты закроешь глаза. Много огня, много крови. Хозяина вздернули на главном здании. Тогда, среди паники и дыма, я впервые увидел их вживую. Зверей. Я не мог двигаться, не мог говорить, даже думать связно не мог. Не из-за слабости. От страха. Они убивали всех подряд, крошили на мелкие кусочки любого, кто посмел попасться на их пути. Рабочие - имущество хозяина. А собственность предателя подвергается уничтожению. Поэтому вокруг было много крови. Я утопал в этой вязкости. До сих пор до тошноты противно.
Фран на секунду остановился, чтобы шумно глотнуть воздуха. Как будто он снова был там. Снова задыхался от безысходности.
- Я отчетливо помню тот момент, когда должен был умереть следом за остальными. Операцией командовал Овермах, как я позже узнал...
- Кто? - но Фран лишь покачал головой. Потом.
- Его бойцы слыли самыми кровожадными и беспощадными. И полностью оправдывали свою репутацию. Я должен был умереть, без вариантов.
Парень вновь сглотнул, тяжело задышал. С каждым его хриплым словом меня охватывал сильнейший страх.
- Надо мной уже заносили клинок. Помню, как сверху на макушку падала свежая кровь, я чувствовал холод каждой капли. У меня больше не было надежды.
А я словно стоял сейчас рядом с ним там, среди огненной паники рудников. И мне страшно. Где-то глубоко в душе было нестерпимо больно.
- Когда я уже смирился, когда перестал даже мысленно сопротивляться... за мной пришли.
Фран отвернулся и уставился в окно. Ссохшиеся губы едва дрожали, глаза казались влажными. Все еще ребенок; ему все еще больно.
В нос ударил запах свежей весны. Совершенно неожиданный в этом аду, практически нереальный. Смешиваясь с гарью, вкусом металла и отчего-то уксуса, он до одури напоминал о свободе. Заставлял хотеть жить.
Меч, занесенный над грязным иссохшим пареньком, резко отбросило в сторону. Прочертив в воздухе дугу, он с тошнотворным чавканьем вошел в чье-то мертвое тело, оставляя после себя лишь тонкий звон.
Запах весны все сильней кружил голову.
Мальчишка бессильно дернулся, ближе припадая к земле. Его палач, внезапно лишившись оружия, опасливо косился куда-то за спину жертвы. В глазах плескалось удивление и... страх. Невероятный для жестокого убийцы ужас.
Мелкий каторжник неожиданно стал центром какого-то странного сбора. Спереди на него надвигались люди, сплошь покрытые кровью, жестокие твари, не знающие милосердия. Сзади стеной катился запах свободы и свежего ветра.