Это был зов. Знак того, что мы уже близко. Стоит только рукой подать, миновать последнюю линию покореженных временем домов и небольшой холм, огораживающий людей от тянущихся к горизонту пустырей. На той стороне нас ждали они.
Моя новая семья.
Настороженная и чуткая толпа, создающая в душе вихрь из эмоций и ощущений. С одной стороны я видел лишь темные плащи, одинаковые и практически сливающиеся друг с другом; с другой - разных, непохожих, ярких личностей, зверей, воинов. С дикими глазами и повадками, с высоко поднятыми головами. Животные, которые верно ждали своего вожака, готовые по первому зову ринуться в бой. Небольшая группа гордых людей, научившихся жить. Я чувствовал не только их настоящее - я знал, кем они были в прошлом. Отбросы общества, поднятые с самого дна; убитые горем и властью люди, которым дали возможность воскреснуть. Мертвецы, идущие наперекор смерти. Изменившие своей слабости только ради этой мелкой девчонки. От мудрых стариков до азартных детей. Мелкая смогла объединить всех; дала еще один шанс. Заставила бороться.
Мы остановились рядом с толпой. Люди перед нами затихли, внимательно наблюдая за своим вожаком и ее окружением. Мне было неуютно, я не привык к такому пристальному вниманию; но мое наличие под боком их госпожи приняли радушно и одобрительно. Фран, топчущийся за нашими спинами, лишь один раз широко улыбнулся, тепло приветствуя всех, и застыл статуей, как верный слуга. Хамира глубоко вдохнула пропахший ожиданием воздух, окинула свою семью придирчивым взглядом. И осталась довольна.
- Выдвигаемся.
Толпа сжалась, натягивая прочные маски, становясь темным опасным облаком, грозовой тучей. Резкая смена ролей. Слова сухие и короткие, практически безжизненные, ни капли былых эмоций. От улыбающейся домашней девочки не осталось и следа. Теперь я видел настоящего зверя, способного повести за собой.
Теперь я ощутил рядом человека, которого стоит бояться.
***
Пустыри, поросшие колкой травой и засыпанные острыми камнями, тянулись, казалось, вперед на целую вечность. Завывающий ветер ощущался настолько сильно, что пальцы немели от одной мысли о его пронизывающем холоде; в глаза летел мелкий песок. Позади оставались покореженные старые дома, заброшенные и пустые. Шли мы недолго, быстрым и широким шагом; мы спешили. Мне казалось, спешили не для того, чтобы прийти вовремя - чтобы ни с кем не столкнуться по дороге. На расстоянии от нас передвигались такие же темные быстрые пятна: достаточно далеко, чтобы Хамира оставалась спокойной, но слишком близко, чтобы она перестала оглядываться на них. Я смутно понимал, что это тоже звери, такие же семьи; только чужие.
Зданием, объявленным для зверей местом сбора, стал старый завод в Восточной равнине. Отвратительный ржавый монстр, населенный призраками боли и страдания. Место, где раньше был рудник; поле, которое сами звери омыли кровью рабов два года назад.
Стоило ступить за покосившиеся ворота, в нос ударил тошнотворный запах железного пепла. Запах смерти. Меня нещадно корежило, желудок выворачивало наизнанку. Представить страшно, что светловолосый парень, тяжело ступающий рядом со мной, уже не раз был здесь. Для него каждое возвращение в эти адские дебри сродни кошмару.
Франа трясло, хотя он старался этого не показывать. С каждым шагом он дышал все надрывнее. Ему трудно. Сложно находиться в ненавистном месте, о котором даже мимолетное вспоминание мучительно. Держась из последних сил, отчаянно зацепился за рукав своей госпожи, совсем как тогда, в момент их первой встречи.
Не приободрила. Не поддержала. Даже не посмотрела. И Фран понимал причины. Даже я смог угадать их по ее восхитительной непроницаемой маске.
Мы все ближе к аду. Здесь запрещено показывать эмоции.
***
У железных дверей нас встретила охрана. Никогда бы не подумал, что существуют люди, выше и мощнее Франа. Глаза у них были холодными, неживыми; мне стало казаться, что абсолютно каждый из них слеп. Но как такое возможно, они же стражи?.. Их обходили стороной, близко не приближались; их боялись. И эти звери, шедшие бок о бок со мной, не были исключением - Хамира провела семью ровно посередине между слепыми исполинами.
Смерив каждого отвратительными взглядами белесых глаз, пропустили нас внутрь, не двинув при этом ни единым мускулом. Запах кровавого пепла сменился на холодный смрад могильной земли. Шаги гулко отдавались от стальных стен, эхом звеня в ушах. То ли от запахов, то ли от разрывающихся звуков - у меня разболелась голова. Мимо мелькали члены чужих семей; чаще группами, поодиночке тут никто не ходил. В знак приветствия - лишь легкий кивок головы. Какой-то пренебрежительный; ненастоящий.