- Мы отходили недалеко, поговорили. Все было тихо, спокойно, безопасно; нас никто не видел. Если ты так беспокоишься, пошла бы с нами?
Вот не пойму. Фран пытается успокоить ее или еще больше раздражить?
- Не вали с больной головы на здоровую. Хама отправила вас всех в зал: семья пришла, двух идиотов нет. Что прикажешь мне думать?
Никогда не замечал этого. Она просто восхитительно хмурит брови.
- Ну не знаю. Что-нибудь романтическое и невероятное. Ты должна стенать и метаться, искать нас, задаваться вопросом, куда же мы сбежали, и...
- Еще одно слово, Франческо, и я отправлю тебя в свободное падение.
Блондин примирительно выставил вперед огромные ладони. Видимо, эта угроза имела под собой весомые основания; распалять разозленную Данаю еще сильней парень не решился.
По залу прошел внушительный гул. Внимание всех без исключения зверей привлекли массивные двери в самой тени помещения. Значимые люди, расположившиеся на скамейках внизу, встрепенулись и потянулись телом к выходу, выражая так неподдельный интерес к происходящему. Стальные створки тяжело отворились, и в полосу относительно яркого света ступили две фигуры. Хамира и тот пшеничный. Каким-то образом они умудрились прийти позже нас.
На его лице блуждала теплая улыбка, словно приветствуя всех присутствующих. На ее - ни капли эмоций. Прекрасная восковая кукла непризнанного мастера. Они компенсировали друг друга, дополняли во всем. Служили поддержкой и опорой, этим резко выделяясь на фоне остальных господ, которые даже к своим противоположным семьям брезговали притронуться.
Одна из окаменевших четырех фигур на помосте резко наклонилась вперед. Голос прозвучал неожиданно громко, отдаваясь пульсацией в ушах; несмотря на то, что мы находились довольно высоко под потолком.
- Тотани Зэиро, Хамира Блэз. Северная стая. Вы опоздали. Собрание началось пятнадцать минут назад.
Красные глаза неспешно поднялись к источнику шума; Хамира не собиралась оправдываться.
- Не...
- Мы приносим искренние извинения, - блондин схватил ее за рукав, силой заставляя припасть к нему. - Больше такого не повторится, старейшина.
Черная фигура, видимо, ответом осталась довольна и вернулась в прежнее положение. Хамира, раздраженно выдернув руку из чужих тисков, стала подниматься прямо по скамьям. Сидящие рядом люди не считали нужным двигаться, как будто давая разрешение, в случае чего, идти по головам. Конечно, если эта нахальная девчонка посмеет выкинуть такое на самом деле, ее, несомненно, сразу убьют. Вот этими же длинными ржавыми копьями.
Практически незаметная тонкая аура холода. Все эти люди желали их смерти - то было понятно сразу. Слишком приторные улыбки, за спиной переходящие в оскал. Слишком теплый взгляд, скрывающий в глубине надменность и желание уничтожить. Театр против одного актера.
Она играла эту роль. С мазохистским удовольствием и животной самоотдачей. Ее взгляд был пронзительным и нахальным, словно она ни во что не ставила их всех. Ее ухмылка бесчеловечная, бесцветная и цепенящая. Гордая осанка, плавная походка. Язык - сплошной яд. Слово против - и она загрызет тебя, разрывая глотку острыми зубами, упиваясь огненной кровью, водопадом стекающей с подбородка под плотную ткань плаща. С наслаждением будет слушать предсмертные крики как божественную музыку, созданную в другой вселенной.
Вспоминая недавний разговор, я видел в этом самый красивый и завораживающий спектакль на свете. Пришлось раздраженно замотать головой, пошатываясь и скидывая с себя дурное наваждение. Оцепенение слетело практически сразу. Вот она, их сила: Тотани играл роль контрастного белого пятна, чтобы окружающие острее почувствовали всю дьявольщину мрачного ночного кошмара. Они оба исправно исполняли свою часть трагедии, с холодным безразличием играя с чужими душами. Другие семьи скалились на них, недовольно фыркали и косо смотрели, словно оценивали. Они попались в расставленную ловушку.
Одного я пока не понимал - зачем? Почему эти двое позволяют себе быть такими лживыми и искусственными? Для чего они так стараются сломать себя, вывернуть наизнанку?
Хамира прошла на самый верх, уселась вдалеке ото всех, стараясь держать опасных зверей в поле зрения. Тотани последовал за ней; вопреки ожиданиям других вожаков сел совсем рядом, прижавшись плечом.