- Филины с герцогом начнут грызться и обвинять друг друга. А если еще и вскроется правда о Дане, тогда...
Правда о Дане? Я заметил, как Фран вопросительно дернулся, словно тоже ничего не понимал. Но близнец уже оговорился, и даже раздраженное подергивание головой не исправит оплошность. Хотя прямого вопроса так никто и не задал.
Со двора донесся грохот - открывали главные ворота, ввозили что-то большое. Весь особняк готовился к важному событию; как я понял из разговора, будет еще одно собрание. Суматоха вне комнаты перерастала в толстый ком, нависший над нами. Повод для паники был абсолютно у каждого из нас; даже у таких независимых и устрашающих личностей, как близнецы.
Девушка снова запела, но сразу же запнулась. Помолчала и выдохнула.
- Грядет война.
Лишь позже, вспоминая все до последней детали, я понимал - Мина была до отвратительного права.
Глава 10
Мы так и не разошлись. Сидели вчетвером в одной комнате и смотрели, как беспокойно ворочается Хамира. Стоило ребятам закончить свои перебранки, и мы практически перестали разговаривать, перебрасываясь лишь парой слов. Близнецы порой поглядывали друг на друга, обменивались короткими знаками, но не произносили ни звука. Фран больше не реагировал на них, даже на меня; подвинулся, сел напротив кровати и стал преданно ждать, когда девчонка очнется. Я же угнездился у него под боком, по праву считая это самым безопасным местом во всем доме. Находясь в одной комнате с Адскими Близнецами и одним из сильнейших зверей семьи, я знал - здесь меня никто не посмеет тронуть.
Во дворе нарастал гул от незнакомых голосов. Зверей становилось все больше, по особняку то и дело проходили волнения. Эти животные не привыкли быть запертыми наедине с другими семьями; время в обители Тотани для них подобно каторге. Или испытанию на стойкость. Кто-то выражал крайнее недовольство, кто-то с кем-то спорил. Стычки здесь были запрещены, но воздух казался все более заряженным, и их, скорее всего, не избежать.
Я не думал даже подходить к окну. Не хотел смотреть ни на суету, ни на приготовления, ни на чужие лица. Можно сказать, что сейчас я наслаждался обществом странных, непонятных и крайне опасных людей? Пожалуй, да. Я был по-своему счастлив, и вскоре шум за стенами для меня исчез: я слышал только дыхание трех людей, шорохи от их незаметных движений и сопение девчонки. У меня не было ощущения, что Хамира спит, - она будто провалилась в непроглядную тьму и не может выбраться оттуда. Порой ее плечи вздрагивали, она ворочалась и, недовольно дыша, пыталась свернуться в клубок. Маленький, незаметный клубочек. Если ей и снятся сны, то только кошмары. Слишком много навалилось на одну девчонку.
Наверное, это первый раз, когда я мог разглядывать Блэз беспрепятственно. Франу на меня сейчас все равно, а близнецы не будут ничего запрещать: в их глазах я абсолютно не опасен. У Хамиры острые плечи. Возможно, болезненно острые. Небольшое родимое пятно на шее, ближе к позвонкам. И маленькое за ухом. Слишком бледная кожа, будто она специально пряталась всю жизнь от солнца. Волосы, настоящее шелковое покрывало, тяжелые. Под глазами залегли легкие темные круги - сказались бессонные ночи после пожара. На пальцах, что плотно сомкнулись на ткани простыни, мелкие, еле заметные ссадины. В голову пришла мысль, что она руками ломала все эти разбросанные по полу вещи. Пока я злился, что ее не было рядом, она металась здесь, пытаясь пальцами разломить пространство, которое делало ей больно.
Она страдала, и нас не было рядом. Но ее это, похоже, устраивало. Хамира словно нарочно старалась отдалиться: от семьи, от меня.
Что может сделать человек, которого не желают подпускать близко? Что могу сделать я, чтобы, пойдя на поводу собственного эгоистичного желания, защитить существо, в защите не нуждающееся? Я не знал. Но все равно с каждой секундой, с каждым хриплым выдохом все больше понимал, что хочу ее защищать.
Когда нас уже беспричинно клонило в сон и время дернуло за полдень, она очнулась. Резко распахнула глаза, словно ее сильно ударили, и быстро-быстро задышала, хватая воздух ртом. В том, что ей приснился кошмар, теперь можно было не сомневаться - по крайней мере, ничего хорошего ей явно не виделось. Машинально схватила Мину за руку. И не отпускала до тех пор, пока не поняла, где находится.
Ее глаза осмотрели всех, встревоженных и натянутых струной, дольше остальных задержались на нас с Франом и, наконец, осмысленно прикрылись. Голос со сна звучал совсем чужим, глухим и прокуренным.