- Не надо меня учить! Вы не нянька... Без Вас разберусь.
Он осадил меня, в глазах точно такое же желание хорошенько мне врезать.
- Не выпендривайся. Внимательно слушай. Эти советы...
- Я не нуждаюсь в Ваших советах.
- Ты ни черта не соображаешь в реалиях нашего мира, ты далек от звания зверя. Так что молчи и слушай!
- Кто дал Вам право учить меня?!
Это было последней каплей, я разозлил его. Советы на этом, видимо закончились; а уровень его отвращения ко мне повысился.
- Между тобой и мной есть большая разница, - он выцеживал слова зло и неприязненно; его ладони раздраженно дергались, но поднять на меня руку он не смел. - Я живу уже давно; ты - только что ожил.
Еще неделю назад я с ним не согласился бы. Разозлился, набросился бы в ответ. А сейчас мне хватило гордости просто промолчать и принять эти слова к сведению - я только вливался в их мир, будучи спасенным с того света мертвецом. Он же давно перестал реагировать на прошлое. Неприятно признавать, но в процессе наплевательства на былые трагедии и строительства новой жизни у него было преимущество.
Я развернулся, ускоряя шаг, и направился к ждущему меня Франу.
Во дворе нас встретили те самые солдаты, что остались с вечера. Теперь суть их приказа была ясна: сопровождать меня ко дворцу. Я слышал, что ранее они настаивали на быстром отъезде; еще вчера были готовы сорваться в ночь со мной в багаже, с единственным. Но Хамира была против этого, и Франни поехал вместе со мной. Солдаты дураками не были, сразу смекнули: если Блэз не вызывала у них какого-то праведного ужаса - ну девчонка и девчонка, даром что важная шишка у этих тварей, - то этот детина и шеи свернуть может в случае опасности. Конвоиры сидели тихо и даже не оглядывались в мою сторону.
Мы загрузились в экипаж. Я смотрел на две темные тени близнецов, застывших за тощей девичьей спиной, и на натянуто улыбающуюся мне Хамиру. Через пару поворотов ее обеспокоенное лицо исчезло.
Никак не мог понять, мы ехали быстро или медленно. По моим представлениям, чтобы добраться до верхнего кольца стен, нужно было долго и упорно пробираться через всевозможные препятствия еще трех колец. Но дома за мутным окошком то и дело сменяли друг друга; появились магазинные вывески, небольшие зеленые участки, потом расписные витрины, большие богатые дома; а вот и ворота верхнего круга.
Раньше я жил с родителями в среднем, достаточно обеспеченном и благоустроенном районе, ремесленном по большей части. И знать не знал, что там такое, за стеной. Раз в неделю отец брал меня во дворец; я был еще ребенком и, конечно, меня восхищало абсолютно все. Потом он попал в немилость к герцогу, отказался поддерживать его в политическом вопросе, и мою семью уничтожили. Все по инструкции, как и в тысячи других семей. После пожара мне пришлось бежать в самый низ, за стену. Там, в грязи и сырости, среди покинутых стариков и брошенных детей, я медленно умирал три года подряд. Слушал байки под кабаками, питался объедками из таверн и, как и все, боялся зверей.
А потом появилась Хамира.
Мы миновали нижнее кольцо, обитель мрака и боли, куда скидывали неугодную герцогу грязь. Проехали мое родное кольцо, набитое лавочками и мастерскими. Потом верхнее кольцо, шикарные дома богатых и состоятельных граждан, элиты - чиновников, генералов, советников. При такой роскоши живи себе припеваючи, да герцогу не перечь. Парадоксально, но многие из этого круга по вечерам сбегают от своих чопорных жен за нижние стены в провонявшие потом трактиры, за дешевым алкоголем, к доступным шлюхам. А солдатам потом подчищать за ними свидетелей. Последнее, главное кольцо целиком отдано под дворец герцога. И все это разделено стенами, массивными, высокими, толстыми. И ход через них один; день и ночь охраняют ворота солдаты, стройный караул с обеих сторон.
Армия перед нами расступилась, заскрипели тяжелые ворота, и мы въехали во двор.
Фран держался стойко, хотя я различал во взгляде мальчишеское любопытство. Он старался осторожно и незаметно разглядывать диковинные растения и замысловатые мозаики; а в карамельных глазах вспыхивали задорные огоньки. Я мало знал о нем, понятия не имел, где именно он жил раньше. Но ему нравилась наша поездка, доставляла удовольствие, и я внезапно расслабился - хоть кто-то выглядит счастливым. А то напряжение, установившееся между мной и солдатами, можно было ножом резать. Присутствие Франческо было для нас необходимым: меня оно успокаивало, стражу держало подальше от необдуманных поступков. Видимо, именно этим руководствовалась всезнающая Блэз.
Экипаж остановился, нас нарочито торжественно попросили выйти. Перед глазами простиралась роскошь дворца, помпезность; обманчиво добрые глаза снующих туда-сюда людей, истощающих уважение и мнимую признательность. Каждый из них, будь то слуга или солдат, видел в нас невероятную угрозу и помеху для их горячо любимого герцога. Я не представлял, как смогу провести здесь все время, пока идет расследование. Нам указали на вход.