Меня вывели на широкую дорожку, покрытую светлыми скрипучими камушками. По обе стороны, шеренгой к главному входу, выстроилась в колонны армия герцога. Задрав головы высоко вверх, они косили на меня глаза. Я замечал насмешки, ухмылки на уголках губ и пренебрежение во взглядах. Можно подумать, что такой торжественный прием мне оказывается как почетному гостю: строй солдат, разодетых в парадные костюмы, поклоны и книксены прислуги, приветственные кивки советников и приближенных герцога - но я скорее был ценным пленником. В спину дышали два солдата, полностью вооруженные и готовые ко всему. Мне казалось, что еще чуть-чуть, и они начнут наступать мне на пятки. Право, они же ведут того, кто опасней всех убийц города вместе взятых. Сам того не желая, я начинал понимать причины беспокойства Хамиры.
Во мне видели полноценного зверя и ожидали любой подлянки. Неважно, что никакой угрозы я на самом деле не представляю. И я внезапно решил для себя никого не разочаровывать. Возьму пример с мелкой гордой хищницы - устрою самый завораживающий спектакль, когда-либо видимый этими важными особами.
Дорога до главного входа во дворец устроена торжественно и помпезно. Как и все вокруг. Я не устану повторять, насколько все дышит роскошью, потому что в глубине души рождается ненависть к этой вседозволенности и зависть. Среди моих знакомых, зверей, бродяг и изгоев полно людей, которые достойны такой жизни. Которые ее заслуживают. А в итоге все досталось одному человеку, гнилому до мозга костей, паршивому и лживому. Внутренний двор огромен, в нем легко могли поместиться все нищие нижнего кольца. Три крыла, большие окна и высокие двери; комнаты, я был уверен, как дома за пределами городских стен, - в каждой разместится по четыре семейства. Недосягаемая роскошь, некоторым даже в мечтах не являвшаяся.
Воспоминания с детства несколько померкли, но все еще занимали значительную часть моего сознания. С момента смерти моих родителей здесь ничего не поменялось; дворец словно застыл во времени. Только злобы и ненависти к подвластному городу прибавилось; впрочем, именно этого я и ожидал. Можно и не удивляться, все это видел давным-давно. Не дам этим высокомерным солдатам еще одного повода насмехаться надо мной и зверьми.
Тяжелые двери дворца отворились, пропуская внутрь. Здесь темно и в высшей степени холодно; но эта темнота не идет ни в какое сравнение с атмосферой той же пещеры - в каждом углу чудились злобные монстры. Массивные колонны, голые, холодные; тяжелые шторы на окнах, не пропускающие дневной свет; дорогие мозаичные полы с охотничьей тематикой; длинные крутые лестницы на верхние этажи... Все такое огромное и несуразное, страшное, что я почувствовал себя маленьким и одиноким. Совсем как в детстве.
Герцог ожидал меня в парадном зале, окруженный роскошью, дорогими тканями, драгоценностями и слугами. Он нетерпеливо постукивал пальцами по креслу и зло озирался по сторонам, показательно широко зевая. У правого подлокотника, игнорируя вызывающее поведение властителя, стояла его дочь. Высокая, статная, с изысканными манерами, сквозящими в изящном положении ее рук и легком наклоне головы; покрытая шелком, полупрозрачным шифоном и тяжелой, расшитой в мелкий узор парчой. Единственная оголенная часть ее тела - острые треугольники щиколоток; даже лицо закрыто тонкой тканью. Я мог различить темные губы и аккуратный курносый нос; лишь очертания, которые приходилось дорисовывать в мечтах. Многое невозможно было разглядеть в ее таинственном образе, но даже так от величественности захватывало дух. Да, вот такой женщине я верил: она герцогиня. На ее фоне сам герцог смотрелся потрепанным, дырявым мешком картошки, который в насмешку подшили золотыми нитками.
Вокруг сбился народ, скрываясь за колоннами и полупрозрачными дверьми в тенях зала. Большая часть присутствовала для того, чтобы я не смог умышленно навредить их драгоценному герцогу. Меня готовы были скрутить за любое лишнее движение. И лишь немногие сбежали с постов из любопытства. Ведь к ним приехала диковинная зверушка из нижнего кольца.
Вспоминая практически все, что старательно пыталась впихнуть в меня Хама, я максимально вежливо поклонился, поприветствовал «Его превосходительство» и замер, ожидая дальнейших указаний. На лице застыла маска незаинтересованности, безразличия ко всему происходящему; возможно, получалось у меня не так красиво и естественно, как хотелось. Где-то рядом на слуху вспыхнул чей-то сдержанный смешок, но я не стал обращать внимания. Мне совсем не нравилось играть роль мальчика на побегушках, слушать и исполнять чужие капризы; мне противна эта роль. Но за спиной стоят звери, и от моих действий зависит дальнейшая судьба семьи. Ради них потерплю.