Либер тихо усмехалась, давая мне вдоволь выговориться.
- Как же это получилось? - герцогиня насмешливо пожала плечами, усаживаясь в кресло напротив. А я все еще возбужденно носился вихрем вокруг нее. - У вас же даже фамилии разные!
Ну не мог я до конца поверить в случившееся. Вредная девушка из пещеры с болезненной кожей - вот кто она для меня была на первых порах; ну никак не дочь герцога.
- Я ее сменила, - небрежно махнула рукой, будто бы я сам должен был догадаться; дурак. - Называться «Момики» меня как-то не прельщает. К тому же Либер звучит гордо, не находишь?
Я улыбнулся вместе с ней. Со мной так свободно она разговаривала первый раз. И я был рад такой возможности. Переводя дыхание, сел напротив и приготовился к долгому разговору - я хочу знать об этих ребятах все. Сейчас в особенности.
Где-то далеко в огромных залах дворца что-то упало. Эхо разлетелось по всему крылу, прилипая к стенам противными вязкими звуками. Дана встрепенулась, болезненно быстро разворачивая голову. Нет, волнение не покинуло ее - лишь затихло, готовое обостриться с новой силой. Я успокаивающе махнул ладонью - слуги шумят, ничего страшного, все же нормально - и вновь завладел ее вниманием.
- Никогда бы не подумал.
Вздохнул и слишком глупо улыбнулся, прижимая руку к лицу. Знаю, что выгляжу, как последний городской сумасшедший; но я в самом деле счастлив. Среди холодных стен и враждебных лиц судьба внезапно подарила мне родного человека: человека из моей семьи, который весь состоит из повадков дикого, непокорного животного; который в глубине души хранит заветы утраченной пещеры; который знает вкус выпечки Франа; который впитал в себя тонкие нотки запаха, принадлежащего Хамире.
Родными становятся не по крови. Рядом со зверьми я понял это.
- Что я благородного происхождения? - дернула бровью и, казалось, чуть обиделась. Я кивнул. - Почему?
- Ну, ты... - как бы помягче сказать... Даная темпераментная девица и может проявить свою власть. Не хотелось бы вылететь отсюда. - Ты несколько... грубовата.
Она молчала, просверливая во мне дырки взглядом. Насмешливый изгиб бровей так и говорил: “Да что ж ты такой идиот-то?”. Но сегодня она относилась ко мне доброжелательно, потому что тоже была радо видеть знакомого человека.
- Ничего удивительного, - убрала челку с глаз и манерно подогнула ноги на кресле. Ни дать ни взять искусительница. - Пожил бы здесь - и не таким стал.
Не буду спорить. Не представляю, что такое жизнь во дворце, ей лучше знать. Того, что я уже видел, достаточно, чтобы сказать: ее жизнь далека от праздничного сахарного леденца в глазури. Есть ли тому особые причины или это характер всех благородных семей великих правителей - для меня останется загадкой. Если только сама Дана не пожелает развеять мои сомнения.
За окном поднимался ветер, все еще не было слышно ни души. Редкий гул в комнатах заставлял мою собеседницу нервно вздрагивать. Я первый раз за все вечера согрелся - и не от камина, нет; от теплой беседы.
- А кто-нибудь знает? Ну, что ты у нас такая важная?
Девушка фыркнула, делая вид, что с удовольствием прекратила бы всякие разговоры. На самом же деле мое внимание льстило: я замечал это в блестящих глазах и заинтересованном развороте головы. Нет уж, меня так просто не проведешь!
И, кажется, ей даже понравилось это мое “у нас”.
- Конечно, держи карман шире! Буду я еще отчитываться перед всеми... Только Хамира и близнецы. Больше никто.
Стало внезапно так приятно, словно мне доверили великую тайну, от которой зависит судьба нескольких миров. Даная лишь ворчала, наблюдая за моим светящимся лицом. И обворожительно улыбалась, не забывая осуждающе покачивать головой для приличия.
Мы замолчали, просто переглядываясь. Скажем так, мы оба смогли удивить друг друга - она тем, что, несмотря на свою страсть к преступному контингенту нижнего городского кольца, оказалась практически следующей правительницей города; я тем, что согласился на роль, абсолютно мне не подходящую, и рискнул сунуться туда, где могу быть съеден за один присест. Да, герцогиня не ожидала столько смелости и упорства от меня.
Впрочем, это не последнее мое достижение в ее глазах.
- Спасибо.
Я удивился. Вроде ничего такого и не сделал, за что самая гордая, вредная и упрямая из моих знакомых могла благодарить.
- В смысле?
- Просто хотела сказать тебе “спасибо”, - задумчиво закусила губу и отвернулась к окну. Кажется, ей неприятно. - За то, что заступился за Мари. За ее... память.
Судорожно выдохнула, отводя взгляд. Да, ее не было рядом с семьей все те дни, когда боль утраты и страдания сочились наружу, словно гной из раны. Но это не значит, что она не страдала. Страдала - в одиночестве.