- Мари, приготовь стандартный ужин. Вон туда.
Все это отдавало привкусом паршивой иллюзии. Люди вокруг меня покрывались темным мутным туманом, расплывались перед глазами; но вместе с этим казались невероятно живыми, настоящими, реальными. Их голоса смешивались в шепчущий поток, щекочущий уши, доходящий не отдельными словами или фразами, а единой мелодией. Мелодией, характерной только для этого места, - я ощущал, будто бы со мной общаются сами стены.
Меня усадили совсем в углу, практически скрывая от чужих взоров; хотя на самом деле я никого и не интересовал. Виден вход, барная стойка, весь зал и даже яркий кусочек публичного квартала через небольшое окно. Совсем рядом со мной лестница, пахнущая деревом. Она разделяла два зала: один наполнен пьяными переговаривающимися людьми, второй - тихий, темный и прохладный, с отдельными дверьми и скрытой в темноте кухней. Я с интересом все разглядывал, жадно и нагло, будто впервые попал в чистый опрятный дом. Возможно, на самом деле сейчас я сплю где-то в канаве и вижу последний сон в моей жизни.
Красивая русая девушка с двумя косичками суетилась у стойки, постоянно исчезая в какой-то подсобке и каждый раз появляясь с новой тарелкой. Охранник перекинулся с ней парой слов, дождался кивка и зачем-то вернулся ко мне.
- От зверя, говоришь? - стул нервно крякнул под тяжестью его тела. Парень еще раз осмотрел плащ, в который я намертво вцепился, и широко улыбнулся. - И чем же ты помог ей?
В этот момент я даже не задумался, откуда он знает девчонку. Простой интерес, обычный вопрос. Отвечу на него, и мне принесут долгожданную еду. Но я по своей природе упрямая скотина; все делаю наперекор. Этот разговор с мелкой, ее плащ, дорога сюда, мои мечты - все оно принадлежит мне, я не собираюсь делиться с кем бы то ни было. Тем более с человеком, которому я абсолютно не доверяю. Заглянул ему в глаза: на дне плескалось непритворное любопытство. Хочешь знать? А вот не скажу!
- Да я уже и не помню! - выдавил из себя самую милую улыбку, на которую был способен. Получился мучительный оскал. - Пока сюда топал, все забыл! Склероз одолевает.
Я постучал себя костяшкой по голове; разыграл самого настоящего дурака. Тоже мне, шут гороховый нашёлся. Перечеркнул себе все одним лёгким движением языка. Теперь готовься к поспешной высадке на мокрое крыльцо, такой наглости никто не потерпит. А в худшем случае, если здесь появятся звери, из дверей выкинут бездыханное тело.
Но парень, внимательно следящий за каждым моим движением, лишь прыснул в кулак, давясь забавным смешком. Он что, ничего не понял?
- А ты молодец, - на стол спланировали две тарелки, кружки и глиняный кувшин. - Похоже, тебе можно доверять. Да и то правда, она никогда не промахивалась.
Я... я ничего не понимаю. Меня должны были уже раздавить, как червя. А вместо этого я наблюдал перед собой самую настоящую еду: большой сочный кусок жареной свинины, нарезанную тонкими ломтиками картошку, ворох салатных листов, затерявшиеся между ними овощи. Странный громила разливал нам холодное пиво, от которого так приятно тянуло свежестью. На вторую тарелку взглянуть не хватало сил, я и так захлебывался слюнями.
Тело расслаблялось в тепле, шум со стороны приносил какую-то странную эйфорию. А в пустой голове вертелся лишь один вопрос. Потому что все происходящее похоже на чью-то шутку, вот-вот подходящую к своему отвратительному концу.
- Почему?
Почему мне позволили практически нахамить? Почему не выставили, не вспылили? Он издевается, пытается довести до состояния, когда я успокоюсь и расслаблюсь, и лишь потом вышвырнет меня?
Да, сегодня я побью все рекорды по глупым поступкам. Амбал опять улыбнулся.
- Смотри, - и небрежно указал куда-то в центр.
Я прищурился. Что ни говори, спустя столько лет отвык от электрического освещения. Но разглядеть что-то все же можно было.
На столе стоял парень. Тот самый, что вошёл следом за мной. В руке он держал кружку пива, щедро разбрызгивая содержимое на ближайших зевак. Судя по раскрасневшемуся лицу, малый что-то увлечённо рассказывал.
- Да вы знаете, кто я? Да без меня эта простушка ничего не смогла бы сделать! Я ей жизнь спас, вот! Подходит такая, продрогшая и сопливая, драная, больная, и спрашивает: то да се, а достань-ка мне вон тот кинжал. А я тебе ночлег устрою. Ха-ха, нужны мне её подачки! Но я, по доброте душевной, принес ей эту жалкую железяку. Дилетантка; даже нормальный кинжал попросить не могла. Вот умора! И бывают же такие дурочки!
Долго хвалиться, однако, ему не пришлось. Одним легким движением руки охранника он был снесен со стола и выставлен за дверь. Толпа зевак лишь смеялась ему вслед.