- Я рядом. Я тебя прикрою.
- Не утешил. Вот счастье-то...
Возможно, я должен был обидеться. Но мне спокойно и тепло.
Звери кружились в бешеном танце, кидаясь на нас и падая. Я не был готов, не могу убивать - меня хватало лишь на слабые блоки и минимальное нападение. Их всех раскидывала Хамира, маленькая, юркая и упорная. Но не такая сильная, как могло бы показаться, - тюрьма и пытки вымотали ее, девчонка неровно припадала на один бок и рвано вздыхала. Она держалась на честном слове. Я понимал, что долго она не выдержит; я должен ее защищать.
Прыти поубавилось, когда один изворотливый малец пропахал мне копьем плечо. Не глубоко, совершенно не опасно; но так сильно жгло и болело с непривычки, что мне пришлось на мгновение прикрыть глаза. Лязг, чужое срывающееся дыхание, колкие слова, перебегающие шаги по мягкой земле, гул мертвого здания завода - все настолько отчетливо пульсировало в затылке, что мне показалось, это последние мгновения на этом свете.
Но воздух вновь ворвался в легкие, и я рванул в бой с новой силой. В крови стучал норадреналин - и не было сейчас никого решительней и целеустремленней меня.
Хотя нет, был.
С начала ярости, захлестывающей абсолютно всех зверей, Овермаха совершенно случайно оттеснили на окраину. Каждый из нас дрался за свои идеалы, и мужчина не был исключением: идя по головам, не разбирая ни своих, ни чужих, он прорубал себе путь в нашу сторону.
Ему нужна была жизнь Хамиры. Почему-то только ее.
Я заметил его лишь один раз, еще достаточно далеко позади. Он сцепился с парочкой молодых зверей, и те теснили его к горам трупов. Я мог спокойно отдать себя бою бок о бок с Блэз.
Вторая наша встреча стала роковой: меня окликнули, сбоку просвистело лезвие его окровавленного меча, я оказался так близко к брызжущему слюной Овермаху; не достав до моей шеи буквально пару сантиметров, старик сильно ударил тяжелым эфесом в затылок. Земля оказалась жестче, чем я думал, утоптанная сотнями ног и залитая литрами крови. Небо несколько раз менялось местами, прыгало и кружило; руки разъезжались по грязному месиву. Голова пульсировала, а в ушах глухо звенело. Голос Хамы отчетливо прорезался где-то рядом и даже позвал меня по имени, беспокойно и просяще. Она вскрикнула. У меня нет времени здесь разлеживаться. Я нужен. Нужен, нужен...
Я нужен ей. Подскочив на месте, шатаясь, борясь с черными пятнами, подхватил скользкий меч и попытался развернуться. Сфокусировал взгляд - и мир для меня рухнул.
Они стояли рядом, намертво вцепившись друг в друга руками. Овермах смотрел на нее неверяще и торжествующе; он добился своего. А Хамира промахнулась.
Меч она успела блокировать, отбила, заставляя железяку по дуге отправиться в полет. Но короткий кинжал торчал где-то в животе, обтекаемый кровью. Тонкая одежда намокала, темнела. Хамира стояла слишком прямо и неестественно: широко распахнутые глаза и раскрытые губы, по которым ползут толстые бордовые капли, вгоняли меня в смертельный страх. Она даже вдохнуть не может; ее боль толчками переходит ко мне и вырывается надрывным криком.
Овермах, рванув из нее оружие, занес руку для повторного удара. Контрольного. Хамира заваливалась назад, а я бежал к ней с вытянутыми руками. Мгновение разлетелось на осколки.
Палача, возомнившего себя властелином, с нечеловеческим отчаянием сбили близнецы; они выли, захлебываясь проклятиями, слезами и чужой болью. Они видели бой, видели свою сестру и ее кровь. Они никогда в жизни не простят этого черствого, эгоистичного старика. Не позволят ему больше жить.
Я рухнул на колени, обхватив взмокшее тело. Мир замедлил свое движение, и я, подняв голову в поисках поддержки, увидел.
Увидел вдалеке Франа. Парень валил врагов, давил голыми ладонями и возвышался над всеми, как исполин. Но секунда - и он хватается за бок, сгибаясь пополам; на рубашке проступает вытянутое темное пятно. Он может двигаться и продолжать бой, но короткая боль слепит глаза. Элемаля скручивает от прошивающих спазмов. Рядом с ним воюет Даная, разбивая зверей изящными меткими ударами. Герцогиня склоняется над другом и, пока их прикрывает семья, пытается зажать рану. Ее лицо, прекрасные аристократические черты, плаксиво нахмуренные брови и даже болезненные окровавленные руки - она для него родная, поэтому Франни через силу улыбается и накрывает ее ладони своей. Увидел, как рьяно бьется Тотани Зэиро; поймав кураж, он сильнее всех и опаснее. Сталь летает в его руках, ювелирно разрезая плоть. Я вижу их всех, так ярко и отчетливо.
И ни один из них не видит нас.
Близнецы слетели с катушек, молниеносно рубя, что попадалось; они наседали на Овермаха, подстегиваемые яростью и беспросветным горем. Мужчина сопротивлялся из последних сил - он достиг своей цели, он видел кровь той, кого так долго пытался уничтожить; но не хотел умирать. В глубине души он надеялся, что сейчас его снова защитит верная семья. Но против Паррос не могла выступить ни одна живая душа на этих рудниках. Взмах скрещенных мечей - и мир хлопком вернулся к своему бешеному темпу.