Двигаясь по берегу, он с удовольствием подмечал следы деятельности людей, которые резко отличались от следов цивилизации в двадцать первом веке, 'прошлом мире', как назвал про себя Белов. Вместо загаженных полян с выжженным дёрном, остатками бутылок и упаковки, разбросанных женских прокладок и салфеток, непонятным обилием которых возмущались не только друзья Белова, но и их жёны, радовали глаз аккуратные кострища, с надетыми на рогульки стаканчиками и котелками из бересты, устроенные из жердей мостки на берегах для удобства причаливания. У родников, встречавшихся через каждые два-три километра, заботливо были оставлены ковшики из бересты или луба, через болотистые места проложены жерди для пешеходов. Белов с грустью вспоминал, такие ковшики у родников были и в 'прошлом мире', он сам видел в детстве такие, пока цивилизация не добралась до их городка. Чем ближе он подходил к Прииску, тем больше волновался, не увидит ли вокруг Прииска следы 'цивилизованного человека', в виде бесцельно срубленных деревьев и выжженной земли. Не создаёт ли подполковник своими прогрессорскими действиями новых врагов природы, способных забыть всё, что впитано с молоком матери о любви к родной земле, бережном отношении к ней.
Увиденное резко контрастировало с его ожиданиями, Прииск даже издалека вызывал ощущение уместности на этом берегу. Несколько ладных домиков, пристань с полудюжиной лодок, разбитый огородик, даже склад у причала смотрелся естественно, как выросший вместе с лесом. Дымок из труб, запах свежего хлеба, притягивали путников, которые машинально ускорили шаг, подходя к строениям, за ними были видны промывочные лотки и кучи грунта, похожие на небольшие стожки сена. К удивлению Белова, ни одного человека на промывке не работало, в душу закрались тревожные мысли.
— Арняй, подожди с Алиной у этой черёмухи, — он остановился у дерева в сотне метров от прииска, — если там опасности нет, я выйду и крикну. Если этого не будет в течение пяти минут, бегом на пароход, предупредите ребят, чтобы уходили. Я справлюсь сам.
Расстёгивая кобуру с револьвером, он осторожно приближался к домам Прииска, пока в двадцати метрах его не учуяли собаки, и пара овчарок с весёлым лаем выбежали навстречу. За ними из дверей дома уже шли дружинники и рабочие. Старейшина с удовольствием заметил, что дружинники вооружены, у всех были мечи в ножнах.
— Все живы-здоровы? — крикнул Белов издали, ожидая неприятностей.
— Да, учитель, все живы, — ответил Сысой, подбегая.
— Рассказывай, — коротко бросил сыщик, глядя на покрасневшего отделённого, — что случилось?
— Тут такое дело, — многословно стал разъяснять Сысой, — короче, три дня назад приходили шаманы рода синей выдры и напустили на всех порчу. Сказали, чтобы мы убирались, и не ранили землю, у тех, кто землю будет копать, отнимутся руки и ноги. Трое рабочих и двое дружинников не поверили, сейчас лежат на полатях, кормим с ложки.
— Веди, показывай, — Белов повернулся и махнул рукой Алине с Арняем, — рабочие все заболели, или только угры?
— Как ты догадался, учитель, — удивился Сысой, — болеют только угры, но славяне тоже не стали работать, я хотел тебе завтра письмо отправлять, как раз сочинял. Наши ребята тоже опасаются этих шаманов. Может убить их, тогда проклятье спадёт само?
— Никого убивать мы не будем, — решил старейшина после осмотра Прииска и больных парней, — золото не стоит человеческой жизни. Снимайте всё железное оборудование, завтра отсюда уходим.
Пока демонтировали оборудование Прииска и грузили больных в лодки, Белову пришлось с утра заняться театральным действом. С помощью Алины, повидавшей немало в путешествиях с мужем, он разжёг большой костёр на берегу, демонстративно плясал вокруг, подкидывая различные ветки и предметы в огонь. После того, как все рабочие и дружинники погрузили в лодки оборудование и больных, а сами отошли вниз по реке, он кинул в костёр три патрона с вынутыми пулями, которые громко взорвались, подняв столбы пепла. Старейшина для пущего эффекта выстрелил из револьвера в разные стороны и пеплом от костра насыпал черту вокруг домов, изобразив пеплом же три стрелы от этой черты, направленные в сторону угодий рода синей выдры. Затем сел в позу лотоса и медитировал около получаса, пока Алина стояла рядом, а дружинники и рабочие двигались к Каме. Весь спектакль и дорога заняли большую часть дня, к пароходу добрались уже в сумерках.