– Разрази меня гром, Дарнок! Ваше упрямство заслуживает лучшего применения!
– Вы же сами сказали: благородство должно быть не в звании, а в душе.
– Ладно. Дайте подумать…
Какое-то время Рес сосредоточенно молчал. Оруженосец смотрел на него, прикусив губу и, наконец, решился.
– Я предлагаю представить дело по-другому. Когда-то я знал одного молодого рыцаря. Он давно умер и в этих краях его никто никогда не видел. Вы можете взять его герб и девиз. Они настоящие и барон не сможет уличить вас во лжи. Этот рыцарь был из Барвилла, из прославленного, но теперь полностью исчезнувшего рода, и в Лагнаре у него нет ни родственников, ни знакомых.
– Хорошо, но как же слуга и доспехи?
– Расскажете свою историю про переправу и разбойников, только не впутывайте меня в это дело.
– Что ж, пусть будет так, – согласился Рес. – И как звали этого рыцаря?
– Конрад де Вильен, – опустил глаза Дарнок. – Я хорошо знал эту семью. Их замок был рядом с тем местом, где я родился. Я расскажу все, что о них знаю.
– Конрад де Вильен, – медленно повторил Рес, как бы привыкая к звучанию своего нового имени.
Атавия. Проклятая Салта
Огромный низкий зал подземелья освещался факелами и их кровавые отблески плясали на мрачных стенах. Дальний конец этого помещения был отгорожен завесой из плотной ткани. Перед нею на возвышении полукругом располагались статуи богов и богинь.
Прямо посередине, между статуями находилось своеобразное сооружение, напоминающее трон, выложенный из человеческих черепов. Перед троном стоял алтарь – большой каменный стол с двумя низкими ступенями по бокам и выдолбленной у основания чашей для стекания крови. На поверхности камня виднелись несколько железных колец, к которым привязывали жертв. По обеим сторонам алтаря в больших чашах на треножниках горел огонь.
Справа и слева от возвышения размещались каменные столбы. Сейчас к ним были привязаны две обнаженные жертвы: обезумевший от ужаса крупный мужчина и совсем юная девушка в полуобморочном состоянии. Она безвольно висела в своих путах, время от времени с тоской отчаяния оглядывая зал из-под упавших на лицо длинных распущенных волос. Мужчина давно потерял голос от крика и теперь только хрипел. Он все еще пытался освободиться, корчась и извиваясь, но от его усилий веревки только сильнее впивались в тело. Свет факелов бросал блики на его бритые виски, что говорило о принадлежности несчастного к священнослужителям.
Огромное подземелье медленно наполнялось людьми. Они входили через три двери в дальнем конце зала, сдержано приветствовали друг друга и присоединялись к той или иной группе. Собравшиеся вполголоса беседовали между собой, не обращая никакого внимания на привязанных к столбам.
Наконец наступил назначенный час начала церемонии, отмеченный ударом невидимого гонга. Все разговоры разом смолкли, и в наступившей тишине отчетливо послышался скрип дверных петель. Массивные, оббитые железом двери закрыли и заперли изнутри на прочные засовы. Возле каждого входа заняли свой пост по два дюжих охранника, скрестив на груди руки.
Собравшиеся зажгли еще множество факелов и в низком подземелье стало светло как днем. Вдоль стен зала тянулись деревянные лавки, крытые плетенными из травы циновками. Такие же циновки устилали и весь пол, кроме возвышения со статуями и алтарем. Присутствующие были босы, их обувь и одежда остались за дверями зала в специальных помещениях, где они совершали ритуальные омовения, чтобы очиститься перед входом в святилище. После омовения идолопоклонники облачались в широкие и длинные накидки с капюшонами, закрывающими лицо, и лишь затем входили в зал.
С ударом гонга они построились в два ряда вдоль стен и откинули капюшоны. На сводах подземелья заплясали ужасные уродливые тени – верхнюю часть лица язычники прятали под устрашающими масками. Казалось, что разверзлись бездны преисподней и выпустили на свет божий целый сонм зловещих духов и демонов.
Несколько служителей начали обходить ряды собравшихся с двумя большими чашами в руках. Каждый должен был выпить глоток жидкости из первой и бросить золотую монету во вторую. Напиток содержал возбуждающее средство, способное вызывать легкие галлюцинации, деньги же были взносами в кассу общины. Когда одна чаша наполнилась, а другая опустела, прозвучал новый удар гонга и из-за завесы позади алтаря показался мужчина могучего телосложения в такой же накидке, но без маски. Его красивое лицо с ухоженной черной бородкой излучало жестокую радость, а ядовито-зеленые глаза сверкали, как у хищного зверя, почуявшего добычу. В руке он держал длинный острый нож с деревянной рукояткой, покрытой древними письменами. Это был Верховный Жрец Святилища.