- Твоя подопечная прекрасна, - не поворачиваясь к Стод, проговаривает он. Девушка закрывает дверь на засов.
- Да, он определенно хорош. Не будь у меня парня, я бы вышла за него замуж, - медленно проговаривает Вероника без усмешки. С будущими мёртвыми она всегда чересчур откровенна. А что? Они ведь никому уже ничего рассказать не могут.
- Ты?! Почему ты не на трассе?! - удивленно вскрикивает Дуэйн, случайно опрокидывая бутылку с виски.
- Потому что этот идеальный заезд по праву принадлежит Дэнниелу Хьюго. Ах, простите, Майклу Корнелю. - Девушка театрально хмурит бровки. - У него так много имён, что порой я забываю как и когда его следует называть правильно.
- Кто ты? - щурится мужчина, пытаясь найти кнопку вызова охраны.
- К сожалению, не поможет, - мило улыбается ему Стод.
Девушка резко снимает пистолет с предохранителя. Первая пуля летит на своё законное место — в живот. Не устояв на ногах, мужчина падает в кресло.
- Стая не прощает, - Вероника опускается перед Гербертом на колени, пока он отчаянно пытается достать пистолет.
Её холодные пальцы откидывают его ствол, вкладывая в массивную мужскую руку свой.
- Ты умрешь вместе со мной, шлюха коршуновская, - выплевывает он с кровью, приставляя пистолет девушки к её лбу.
- Ты думаешь, я боюсь смерти? - хитро сверкает глазами она. - О, нет, я не боюсь её. Мы с ней уже как сёстры. Ну знаешь, те которые с детства вместе, дерутся, ненавидят друг друга. Но всё же семья.
- Что ж, пора воссоединиться, - хрипит Герберт.
- Когда-нибудь, мы обязательно с ней встретимся…
- И ты будешь гореть в аду!
- Как и ты, мой милый, как и ты, - она поджимает губы и мило улыбается. - Ну же, нажимай на курок.
Рука мужчины дрожит.
- Ты же никогда не исполнял грязной работы сам. Ну же! Давай! Ты же хочешь меня убить? Давай! - девушка встаёт с колен, её хохот ударяется о стены и его ушные раковины. -Ну, не ты, так я. Гори в аду, сука, - одно нажатие, буквально пара секунд,и из лба мужчины стекает тонкая кровяная струйка.
Стод аккуратно достает бутон бордовой герберы, бережно расправляет его. Пуля прошла на вылет, так что она аккуратно вставляет в его лоб цветок. Поворачивает кресло, чтобы мужчина смотрел на заезды.
- Чтобы ты знал, я просто обожаю VIP-ложи, - усмехается девушка. - Мы видим их всех как на ладони, а они видят, разве что, чёрное стекло. Наслаждайся и остывай, - довольно хмыкает она, поднимая окровавленную пулю с пола. Проводит по ней кончиком языка и снова усмехается.
Через несколько часов Дэнниел Хьюго сопит на коленках у Вероники Стод. Сообщение Коршунову отправлено, а вслед за сообщением, и они летят в Осло. На Рони больше нет того ужасного, как она считала, парика и зеленых линз. Она устало смотрит в иллюминатор, иногда поглядывая на друга. Хьюго был как всегда прав. Это убийство вызвало бурный отклик публики. Но Стод-Магнуссон остается только плутать в догадках того, что об этом думает биологический отец.
Сероволосая прикрывает глаза, с наслаждением думая о том, что в аэропорте её обнимет Кристофер Шистад, она почувствует на своём виске его горячие губы, а потом будет любоваться тем, как он ведёт машину и бесконечно отпускает пошлые шуточки в её сторону.
Дэнниел мычит что-то нечленораздельное, подкладывая руку под щёку. Сквозь джинсы она ощущает его горячую ладонь. Она мило улыбается ему, пропуская его волосы сквозь пальцы. Затем закрывает глаза, погружаясь в свои мысли. Мысли, в которых живёт Кристофер-гад-Шистад.
========== desperate tider. ==========
Зимний приём
В доме пахнет хвоей и выпечкой. Тонкие нотки корицы доносятся до Вероники Стод. Она аккуратно, оценивая обстановку, оглядывает гостей в загородном доме дедушки Магнуссона. До неприличия много людей, которые смотрят на неё, оценивают её, жалеют. Вероника нагло поднимает подбородок, замечая, что к ней, словно стремительный вихрь, летит её тётка, родная сестра отца – Талия Магнуссон.
- Ви, ты как обычно сногсшибательна, - обескураживающе улыбается она и стискивает племянницу в объятиях.
- Ты тоже не отстаешь от меня, - мило и максимально сдержанно улыбается Вероника.
- Отец сегодня будет? – как всегда спрашивает она в надежде на то, что вечные прения между детьми и отцом когда-нибудь прекратятся. Как бы не так.
- Понятия не имею, - с обыденностью пожимает плечами Ви, замечая идущего к ним Вильяма.
- Вилли! – неугомонно-взбалмошная тётка буквально виснет на шее высокого парня. Среди народа проскакивают умилительные улыбки. Считая их образцовой семьей. Образцовее некуда.
- Талия, - брат подчистую копирует эмоцию сестры при ответе. – Как поживаешь?
- Слава Богу, что слава Богу, - заливисто смеётся темноволосая женщина с ярко-голубыми глазами. - Видишь, Рони, тебе надо ещё учиться и учиться такой же учтивости как у брата, - назидательно говорит она, пока Рони убийственно смотрит на брата.
- Талия, ну что ты опять пристала к моим внукам? – раздаётся хриплый, безумно красивый мужской голос, который заставляет всех троих обернуться.
Прежде чем посмотреть на дедушку, брат с сестрой окидывают презрительным взглядом отца, который, противно ухмыляясь, смотрит на детей.
- Ну, пап, - по-детски восклицает женщина, в то время как морщинки звездной россыпью загораются вокруг глаз Роберта Магнуссона.
- Отец, - учтиво улыбается Джеймсу Вильям, пожимая протянутую руку. Немая пауза и воцарившаяся неловкость забираются под кожу всей семье Магнуссон, пока гости думают, что это самая образцово-показательная семья.
Джеймс пожимает руку сыну, переводя взгляд на дочь, которая, как тайфун, налетела с объятиями на смеющегося деда.
- А меня обнять не хочешь? – усмехается Джеймс. Вероника медленно оборачивается на его голос, смотря сквозь глаза прямо в его гнилую душу.
- Здравствуй, папа, - её бледные губы растягиваются в теплой семейной улыбке. Если бы Джеймс не знал кто она, он наверняка подумал бы, что в дочери проснулась любовь.
- Вы наконец-то разговариваете? – тихо спрашивает появившаяся Лидия Магнуссон.
- Ба! – игнорируя вопрос, внуки одновременно обнимают женщину.
- Такое ощущение, что вы меня вечность не видели! – смеется женщина.
Вечность… Вероника поглаживает своё платье цвета лазури ладошками. Этот цвет подходит к её коже и отросшим свеже-покрашенным волосам. Она кажется маленькой снежной королевой, с инеем поселившимся на волосах, ресницах и в сердце. Сероволосая поднимает свой кристально-серый взгляд на брата, моля его о том, чтобы он не смел уходить от неё ни на шаг.
Семья, перекинувшись ещё парой фраз, медленно расходится каждый по своим делам, оставляя брата и сестру в гордом одиночестве.
Это одиночество им всегда предоставляли сполна, в то время, когда Нико везде таскали за собой. Талия Магнуссон всегда считала, что её брат – невероятный человек, отец-одиночка, которому очень трудно справляться с избалованными Вильямом и Вероникой. Она всегда думала, их ссоры с отцом – исключительно из-за избалованности этих двоих. Но нельзя сказать, что Николая она ставила выше остальных племянников. Она любила его точно так же, как и «дабл В» (как всегда ласково называла Вильяма и Веронику).
Роберт и Лидия всегда души не чаяли во внуках. Смерть Николая поразила их до глубины души, и каждый, отчасти, винил в этом сына. Теперь они боялись только одного – потерять двух других внуков, а учитывая их вечные прения с отцом – это вряд ли заставит себя долго ждать.
«Пап. Мам. У Николая случился передоз», - именно с этой фразой зашел в их дом Джеймс, поселив на оставшуюся жизнь тревогу, сидящую глубоко в сердце.
- Ви, Крис звонит. Надо ответить, иначе он мне голову отгрызет, - слегка улыбается Вильям.
- Только вернись, ладно? – просит его девушка. Молодой человек целует её в висок, обещая вернуться, и, поправляя бархатный тёмно-синий пиджак, выходит из гостиного зала.