Олег Васильевич Танцырев, ныне директор Северского завода, предполагает, что проект будет осуществлен к концу десятой пятилетки.
…После реконструкции северских мартенов исчезли с них «гребки», и шлак «выкачивали» теперь сжатым воздухом. Одна только эта перемена сократила вдвое — с восьми часов до четырех — простой печи на довольно частых «горячих» ремонтах подины. Еще позже, другими мерами, этот простой сократили до часа.
Перестали печи выплевывать огненный шлак на рабочую площадку. Слабое и угарное пламя генераторного газа заменили в мартенах жарким и чистым мазутным. А немного позже пришел в Северский природный газ, и мазут начали лишь подмешивать к нему. Еще жарче и чище стало мартеновское пламя.
Облегченно вздохнули северские сталевары. Чище, легче, приятней и веселей стало работать. Не случайно в том году на торце мартеновского корпуса, обращенном к проходной, зажглись красные, светящиеся в темноте буквы: «Цех коммунистического труда».
Вскоре северские мартены перевалили полумиллионный рубеж производства стали в год, а сейчас они дают за год три четверти миллиона тонн стали. После близкой уже реконструкции четвертой печи — по образцу первой и второй — выпуск северской стали увеличится до 950 тысяч тонн в год. Миллионный рубеж завод перевалит на электропечах. Это давно уже не старинный завод, а серьезное современное предприятие.
Весной 1974 года, когда решался вопрос об очередной реконструкции двух северских мартенов, приехал на завод первый секретарь обкома партии. Арзамасцев в это время оказался на смене, и, как обычно, секретарь подошел к нему, расспросил о новостях, о работе, о жизни.
И неожиданно поинтересовался:
— У Морогова вы были? Знакомы с ним?
— Нет. Хотя слышал о нем и читал немало.
— Надо съездить в Тагил, посмотреть, как он работает. Вам это должно быть полезно.
Был Арзамасцев в Запорожье, в Таганроге, знакомился с мартенами Лысьвы и Уралмаша, смотрел печи свердловского ВИЗа. А у Морогова побывать не пришлось. Между тем тагильчанин Анатолий Дмитриевич Морогов, Герой Труда, был инициатором многих интересных сталеварских починов — и технических, и моральных. С самых высоких московских трибун звучало его имя. Был делегатом партийного съезда.
— Так поедете? — уточнил Рябов.
— Конечно! Дали бы свободные деньки…
— Командировку дадут!
В Тагил Николай поехал через несколько дней. И Морогова застал на месте. Но в чем-то не повезло — Анатолий Дмитриевич Морогов в это время подменял мастера смены, распоряжался сразу блоком печек, и сталеварский его стиль не удалось схватить в полной мере. Когда ведет человек одну печь — стиль видней, заметней, выпуклей. А мастер ведь руководит уже не столько печами, сколько сталеварами. Оп невольно должен быть хоть немного дипломатом. По себе это Арзамасцев знал — приходилось подменять Русина… Сталевар может со своей печкой обращаться безо всякой дипломатии, напрямик. С людьми так нельзя…
И все же поездка в Тагил очень многое дала Арзамасцеву. Он увидел у сталеваров приборы, мгновенно определяющие процентное содержание углерода в плавке. Мгновенно! И безо всякой лаборатории. Он увидел на печах специальные приборы — термопары, — в любой момент показывающие температуру жидкой стали. Он увидел подвижный, подвесной, будто дышащий свод мартенов, который очень чутко реагирует на температуру в печи, приподнимается, опускается и потому избегает скалывания ребер огнеупорного кирпича. Неподвижный свод выдерживает без ремонта 200–220 плавок, а «дышащий» — 300–360.
Не все, что привез Арзамасцев из Нижнего Тагила, удалось сразу осуществить. Подвесной свод можно заложить лишь в следующую реконструкцию мартенов. Приборы, мгновенно определяющие процесс углерода, в Северском пока оказались неприменимы. Потому что в северской шихте, в отличие от тагильской, сейчас много меди, и она искажает показания этого прибора. А вот первая термопара в Северском уже стоит. И будут другие. Просто не сразу — в горящую печь прибор-автомат не сунешь. Надо ждать холодного ремонта.
И еще одна тагильская особенность, уже совсем не техническая, зацепила за живое Николая Арзамасцева. Он увидел, как с общего согласия, по-товарищески, дают сталевары «зеленую улицу» отставшей по каким-либо причинам печи. Она первой и без ограничений получает шихту, жидкий чугун, ковши, изложницы, огнеупор — все, что необходимо сталеварам для нормальной работы. Все в первую очередь — пока не выровняется, пока не догонит остальных.