Донесение заведывающего бакинским охранным пунктом ротмистра Орловского заведывающему особым отделом по полицейской части канцелярии наместника на Кавказе, копия – в Департамент полиции, 27 июля 1907 г., № 895, 896
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 204. Д7. 1907. Д. 5185. Л. 51_55.
№ 4
К. Захарова-Цедербаум:
Отношение к власти разноплеменного населения было таково, что на содействие в деле искоренения крамолы она ни с какой стороны не могла рассчитывать. Деятельность революционеров облегчалась тем, что главная масса рабочего населения жила не в самом городе, а за его чертой, там, где производилась добыча нефти и перегонка ее на заводах – в Балаханах, Сабунчах, на Браилове, в Черном и Белом городе. Полиции трудно было организовать слежку в скученных рабочих районах, среди явно враждебных ей пролетариев. В самом городе лишь в центре были широкие, прямые улицы с европейскими домами. Стоило только попасть в татарскую часть, как картина совершенно изменялась: низкие здания укрывались за глухими каменными стенами, без окон, с редкой дверью. Доступ внутрь этих стен был почти невозможен: магометанин строго охранял внутренность своего дома от постороннего глаза. В этих глухих, пустынных улицах, идущих в гору, в ту пору, когда я приехала в Баку, по вечерам, чуть не ежедневно происходили перестрелки и убийства, и полиция боялась показываться сюда. Убийства оставались безнаказанными, виновные необнаруженными. […] Население оставалось неразоруженным, и револьвер или кинжал пускались в ход по всякому поводу. Ношение оружия при себе считалось столь естественным делом, что когда, после попытки ограбления почтамта, там был поставлен караул, часовой у входа в здание предлагал посетителям оставлять оружие в сенях – револьверы и громадные кинжалы складывались в общую кучу, и при выходе на улицу каждый брал свое оружие обратно.
С непривычки странно было видеть на главных улицах экипаж (фаэтон), в котором рядом с каким-нибудь нефтепромышленником или инженером торжественно восседал, а то и стоял на подножке сбоку рослый, смуглый, страшного вида человек, вооруженный до зубов, – то были телохранители, так называемые «кочи», без которых не обходился ни один видный бакинский воротила.
Захарова-Цедербаум К. В годы реакции. C. 77–78.
№ 5
С. Орджоникидзе:
Разгромленная меньшевиками в Грузии, наша фракция решила перебросить все силы в Баку, дабы выбить меньшевиков из пролетарского центра Закавказья. Если в это время в Тифлисе и во всей Грузии было беспредельное господство меньшевиков и нас можно было перечесть по пальцам, то в Баку мы имели солидное меньшинство. […] Лично я, по приезде в Баку, поступил фельдшером на промысел Ш. Асадуллаева, 1 мая был арестован на горе «Стенька Разин» во время первомайской демонстрации и просидел под чужой фамилией (Кучхишвили) в Баиловской тюрьме 26 дней, после чего большинство арестованных, в том числе и я, были освобождены. В мае наша публика только подбиралась, но тут случился провал нашего первого фракционного собрания, и всю головку нашей фракции арестовали (Леграна, Сакварелидзе Нико, отошедшего впоследствии от нас, Тимофея (Спандаряна), Авеля Енукидзе, Саака Тер-Габриэляна, Алешу Джапаридзе, В.Фиолетова, Петербуржца, С.Жгенти и др.) […] Вскоре все наши товарищи были освобождены, кажется, за небольшую сумму, заплаченную нами жандармскому ротмистру Зайцеву, который весьма охотно брал взятки. К этому времени вернулись с Лондонского съезда тт. Шаумян, Коба Сталин, Саратовец, приехали из Тифлиса Буду Мдивани, Ф. Каландадзе, Елисабедашвили, Аршак (покойный), Якубов; кроме приезжих, в Баку у нас была очень сильная группа товарищей, во главе с Алешей Джапаридзе, Апостолом Гванцаладзе, В.Фиолетовым, Вацеком, Боковым, Князевым, Якубовым, Плешаковым, Фаро и др.[81]