Конечно, не приходится сомневаться в том, что подонок Дон-Левин, но особенно же те твари, что ему покровительствовали и поручили исполнить эту гадость, все-таки отдавали себе отчет в том, что „утка“-то — более чем дохлая. Соответственно немедленно же и „прокололись“… — правильно, на „почерке“! А на чем еще может проколоться разведка при проведении такой операции?! Только на „почерке“! Произошло это, что называется, в рабочем порядке — выдумали характерную только для британской разведки легенду появления и якобы достоверности „документика“, применив при этом характерную только для британской разведки технологию запуска „утки“ на орбиту — запускали эту „утку“ сразу с трех сторон, наверное, для вящей убедительности. Правда, получилось как всегда…
18 апреля 1956 г. эту свару „заварила“ агент влияния (американской?!) британской разведки в русской эмиграции, дочь известного русского писателя Льва Николаевича Толстого — Александра Львовна, проживавшая в те годы в США. Именно она устроила пресс-конференцию, на которой предала гласности этот „документик“.
Отнюдь не почему-то именно в день проведения этой пресс-конференции вышел очередной номер журнала „Лайф“, датированный… 23 апреля!? С его страниц с этой же глупейшей фальшивкой выступил уже Дон-Левин, издавший затем отдельную книгу под названием „Величайший секрет Сталина“ объемом свыше 100 страниц, в которой ничего, кроме генетически присущей ему тупости и глупости, не было. Дон-Левин утверждал в ней, что первым делом „документик“ попал к нему в руки, да к тому же еще и в 1947 г. Но тогда вопрос, а что это за идиотское „джентльменство“— поручить свихнувшейся на звериной ненависти к своей Родине дочери Л.Н. Толстого предать гласности гнусную фальшивку?! И в том же номере того же „Лайфа“ до кучи вылез и длительное время скрывавшийся на нелегальном положении в США бывший резидент разведки НКВД в Испании, беглый предатель Александр Михайлович Орлов — он же Лейба Лазаревич Фельдбин.
Одномоментный запуск фальшивки с помощью нескольких лиц — старинная черта британской разведки при работе с особо „тухлыми сенсациями“. Только в этих случаях она делает ставку на множественный эффект — то есть когда об одном и том же практически одновременно начинают говорить, казалось бы, не связанные между собой разные лица. Однако всю глубину прокола британской разведки наглядно иллюстрирует достаточно банальный по своей тупости сбой.
Редакция журнала „Лайф“ так торопилась, что на пять дней раньше выпустила свой очередной номер!? С чего бы это?! Примем во внимание все стадии подготовки журнала к изданию — сбор статей, их редактирование, макетирование, сбор рекламы, без которой западные журналы, как известно, не выходят, заказ типографии с расчетом на то, чтобы журнал вышел именно на пять дней раньше обычного срока, и т. д. Но в таком случае совокупность именно этих, требующих заблаговременного планирования, обстоятельств является самым убойным свидетельством того, что эта мощная пропагандистская акция влияния готовилась заранее! И у редакции журнала в этой операции был „номер шестнадцатый“. „Музыку заказывали“ британская разведка и ЦРУ. Естественно, что в таком случае не редакция журнала, а именно они торопились с созданием оглушительного эффекта! Как же, сразу три негодяя говорят об одном и том же! Ну и провалились, как всегда…
Дон-Левин и Толстая предали гласности одну и ту же фотокопию фальшивки. К чему было устраивать такое реалити-шоу на тему „вор у вора дубинку украл“? Если „документик впервые попал в руки пройдохи Дон-Левина, то ему и надо было начинать. А то взяли да Александру Львовну подтянули под это дело. Кто же у кого украл „документик“?! Ответ простой: кто-то в последний момент сообразил, что у пройдохи Дон-Левина столь гнусный „авторитет“ в русской эмиграции, что лучше начало операции поручить формально незапятнанной А.Л. Толстой, имея в виду прежде всего ее статус дочери Л.Н. Толстого. Подлинным инициаторам этой операции показалось, что так будет авторитетней. И опять провалились! И все из-за того, что „Лайф“ вышел на пять дней раньше положенного срока, прямо в день проведения ее пресс-конференции. А если еще и учесть те подозрения в отношении цифры „8“, смахивающей на цифру „3“, о чем говорилось в конце п. 10, так и вовсе не мудрено, что тупость акции мгновенно вылезла. Сговор был очевиден.
3. Одновременно в том же самом номере появляется еще и брехология беглого предателя из советской разведки Лейбы Лазаревича Фельдбина, которая, судя по замыслу инициаторов операции, должна была сыграть роль некоего подтверждения словесного „поноса“ двух первых, потому как Орлов с апломбом ссылался на архивы Лубянки. А их брехология, в свою очередь и в порядке обратной связи, якобы ввиду своей „документальности“ подтверждала версию Фельдбина. И опять провалились!
Потому как, во-первых, брехологию Фельдбина даже ярые антисоветчики и то не стали принимать даже в элементарный расчет — настолько она была глупа и лжива. Во-вторых, на этом круг „основных доказательств“ якобы достоверности фальшивки и замкнулся, в очередной раз подтвердив, что за всем этим стоит британская разведка (правда, действовавшая в этой операции в координации с американской разведкой). Дело в том, что при работе с особо „тухлыми сенсациями“ количество основных доказательств их якобы достоверности британская разведка всегда ограничивает, причем делает это по принципу замкнутого круга. Фальшивка Дон-Левина подтверждалась фальшивкой А.Л. Толстой, та — брехологией Лейбы Фельдбина, та, в свою очередь, фальшивкой Дон-Левина и т. д. и т. п. Короче говоря, как в известной каждому с детства шутливой песенке „У попа была собака…“, каждый новый куплет которой являлся повтором предыдущего.
Более того. Подвели бриттов и такие „традиции“ при работе с особо „тухлыми сенсациями“. В тех случаях, когда британская разведка не имеет ни малейшего шанса доказать что-либо серьезно и солидно, она, как правило, максимальную ставку делает на общественный авторитет непосредственно запускающих фальшивку лиц. Либо же на какие-то отдельные параметры общественного авторитета этих лиц. В случае с этой фальшивкой ставка была сделана: а) на некий авторитет Александры Львовны Толстой, прежде всего как дочери известного русского писателя; б) на высокий в прошлом статус Лейбы Лазаревича Фельдбина в советской разведке. Общественный же авторитет самого Дон-Левина был ниже плинтуса. Соответственно ему вменили в обязанность использовать, с одной стороны, так называемый трупологический метод, что он и сделал — сослался на статус какого-то полицейского чиновника, которого он, естественно, в живых в Германии не застал, зато разыскал его могилу не там, где она на самом деле была. Имеется в виду тот самый Николай Золотые Очки, о котором говорится несколькими абзацами ниже. С другой же, этот пройдоха утверждал, что-де получил сей „документик“ в 1947 г. от трех лиц, по его мнению, безупречной репутации, что в его устах уже носило отпечаток сомнительности в оной. В числе таковых он назвал следующих лиц. Сына известного русского адмирала — Вадима Макарова. Бывшего посла Временного правительства Керенского в США— Б.Бахметьева. „Пионера“ русской авиации — Бориса Сергеевского. Дон-Левин утверждал, что им, в свою очередь, документ передал проживавший в Китае русский эмигрант М.П. Головачев, а тому также некий полковник Руссиянов, вывезший из России в Китай документы сибирской охранки. Естественно, что к тому моменту, когда Дон-Левин открыл рот, все эти лица уже были в ином мире либо в недееспособном состоянии. То есть заблаговременно был создан непреодолимый барьер для любых попыток проверки, что и есть еще одно проявление „почерка“ британской разведки.
Ну и уж, конечно же, прокол не мог обойтись без такой „технологической составляющей“, как двухэтапная брехология: сначала в виде статьи в каком-нибудь авторитетном на Западе журнальчике, затем уже и отдельной книгой. Именно так поступили Дон-Левин и Фельдбин. Почти то же самое проделала и Толстая — сначала ляпнула на пресс-конференции, затем уже в виде опубликованных интервью и статей. При такой приверженности самым подлым традициям британской разведки немудрено было осрамиться, что называется, по полной программе.