А дело в том, что над Луначарским когда-то потешались, потому что он поселился в
Кремле в Потешном дворце. Так вот, в последние годы Иосиф Виссарионович сам жил в
Потешном дворце. Когда мы шли по коридору, Надя вдруг схватила меня за руку и толкнула в
«подворотню». Я удивилась, а она говорит: «Видишь, Канель идет. У меня был приступ
аппендицита, мне велели лежать».
Понимаете, тут произошла поразительная вещь. Первый акт, констатировавший смерть,
подписали Канель и Левин, где четко было сказано, что смерть произошла от выстрела
браунинга. Енукидзе на нем написал «в архив», но не написал «секретно». Поэтому через час
это стало достоянием всего нашего аппарата. И дело Енукидзе — это дело смерти Нади
Аллилуевой. Все вопросы в основном вертелись вокруг этого дела.
Говорили тогда, что Сталин хотел, настаивал на том, чтобы было объявлено, от чего она
умерла. Но решили этого не делать. Очень интересно, что «Социалистический вестник»,
издававшийся в Берлине социал-демократами, выпустил траурный номер, где черным по белому
было написано, от чего она умерла и как.
Я очень хорошо помню похороны. Похороны были на Новодевичьем, пешая процессия,
масса народу. Мне почему-то запомнилось, что, когда процессия двинулась, между Кремлевской
стеной и Историческим музеем вприпрыжку бежал Сольц, что-то поправлял, у него сваливались
сандалии. Он спешил догнать процессию».
Вячеслав Молотов (не жаловавший жену Сталина и называвший ее «психопаткой») в
своих мемуарах описывает, как Сталин плакал на похоронах и упрекал себя, что не смог уберечь
Надежду.
О гибели Аллилуевой и ее похоронах остались противоречивые воспоминания. Одни
описывали, как Сталин, подойдя к гробу жены и с силой оттолкнув его, произнес по-грузински:
«Я не знал, что ты мой враг».
А вот Анна Ларина, вдова Николая Бухарина, вспоминала: «Надежда Сергеевна была
человеком скромным и добрым, хрупкой душевной организации и привлекательной внешности.
Она всегда страдала от деспотичного и грубого характера Сталина. Совсем недавно, 8 ноября,
Н. И. (инициалы Бухарина — Николай Иванович. — И.О. ) видел ее в Кремле на банкете в честь
пятнадцатилетия Октябрьской революции. Как рассказывал Н.И., полупьяный Сталин бросал в
лицо Надежды Сергеевны окурки и апельсиновые корки. Она, не выдержав такой грубости,
поднялась и ушла до окончания банкета. Утром Надежда Сергеевна была обнаружена мертвой.
У гроба Надежды Сергеевны был и Н.И. Сталин счел уместным в такой момент подойти к Н.И.
и сказать ему, что после банкета он уехал на дачу, а утром ему позвонили и сказали о
случившемся. Это противоречит тому, что сообщает Светлана — дочь Надежды Сергеевны и
Сталина — в своих воспоминаниях: ей стало известно от жены Молотова через много лет после
гибели матери (в газетах было сообщено, что она умерла от перитонита), что Сталин спал в
соседней комнате у себя на квартире в Кремле и не слышал выстрела. Не хотел ли он в
разговоре с Н.И. отвести от себя подозрение в ее убийстве? Было ли это убийство или
самоубийство, мне неизвестно. Н.И. убийства не исключал. Как рассказывал Н.И., первым, кто
увидел Надежду Сергеевну мертвой, кроме няни, пришедшей разбудить ее, был Енукидзе,
которому няня Светланы решилась позвонить, побоявшись сказать об этом первому Сталину. Не
это ли послужило причиной того, что А.С. Енукидзе убрали раньше остальных членов ЦК?»
Н.И. рассказывал, что перед закрытием гроба Сталин жестом попросил подождать, не
закрывать крышку. Он приподнял голову Надежды Сергеевны из гроба и стал целовать.
«Чего стоят эти поцелуи, — с горечью сказал Н.И., — он погубил ее!»
Собственная версия гибели Аллилуевой была и у ее однокурсника по Промакадемии
Никиты Хрущева:
«Уже после смерти Сталина я узнал причину смерти Надежды Сергеевны. На это есть
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
33
документы. А мы спросили Власика, начальника охраны Сталина: «Какие причины побудили
Надежду Сергеевну к самоубийству?» Вот что он рассказал: «После парада, как всегда, все
пошли обедать к Ворошилову. Там они пообедали, выпили, как полагается и что полагается в
таких случаях. Надежды Сергеевны там не было.
Все разъехались, уехал и Сталин. Уехал, но домой не приехал. Было уже поздно. Надежда
Сергеевна стала проявлять беспокойство — где же Сталин? Начала его искать по телефону.
Прежде всего она позвонила на дачу.
Они жили тогда в Зубалове, но не там, где жил последнее время Микоян, а через овраг. На
звонок ответил дежурный. Надежда Сергеевна спросила: «Где товарищ Сталин?» — «Товарищ
Сталин здесь». — «Кто с ним?»
Тот назвал: «С ним жена Гусева». Утром, когда Сталин приехал, жена уже была мертва.
Гусев — это военный, и он тоже присутствовал на обеде у Ворошилова.
Когда Сталин уезжал, он взял жену Гусева с собой. Я Гусеву никогда не видел, но Микоян
говорил, что она очень красивая женщина. Когда Власик рассказывал эту историю, он так
прокомментировал: «Черт его знает. Дурак неопытный этот дежурный: она спросила, а он так
прямо и сказал ей».
Жизнь Надежды Аллилуевой оказалась для современников куда менее привлекательной,
чем обстоятельства ее смерти. Родилась, влюбилась, училась и верила — мужу и его идеалам.
Таких были миллионы, и это не вызывало большого интереса.
А вот то, что она не стала мириться и поставила точку в казавшейся со стороны
блистательной жизни, взволновало. Таких ведь было единицы. А среди живших за Кремлевской
стеной, «на всем готовом», как принято судить, и вовсе — одна она.
Тот самый выстрел в Потешном дворце Кремля стал первым, который народная молва
официально тут же записала на счет входившего во вкус крови диктатора.
«Если и не сам нажал на курок, то сделал все, чтобы она сама этого захотела», —
рассказывала мне соседка младшего сына вождя Вера Прохорова.
«Первые дни после смерти матери, — вспоминает Светлана Аллилуева, — отец был
потрясен. Он говорил, что ему самому не хочется жить. Временами на него находили злоба и
ярость. Это объясняется письмом, которое мама ему оставила. Его никто не читал».
Сам Сталин напишет матери через два года после смерти Надежды: «После кончины
Нади моя личная жизнь тяжела. Ты спрашиваешь, как я живу. А я не живу, я работаю».
После смерти Надежды осталось двое детей — Василий и Светлана. При живом отце они
фактически были сиротами, ибо отношение Сталина к сыну и дочери было весьма и весьма
далеким от идеального.
Вдова Николая Бухарина Анна Ларина вспоминала: «По рассказам Н.И., грубость и
низкая культура Сталина давали себя знать и в семье. В присутствии Н.И. курящий трубку
Сталин пускал дым в лицо маленькому сыну Васе и смеялся, когда ребенок плакал, задыхался и
кашлял от табачного дыма. Однажды над детской кроваткой Васи Н.И. увидел плакат: «Если ты
окажешься трусом, я тебя уничтожу».
В итоге произошло то, что и следовало — судьба Василия и Светланы была разрушена.
Впрочем, сам Сталин вину за то, что у детей не сложились жизни, приписывал именно
Надежде. Если бы она не ушла из жизни, был уверен он, все могло бы сложиться иначе.
Осенью 1949 года Сталин прямо сказал об этом в разговоре с Акакием Мгеладзе.
«Дети росли без матери, в этом беда. Няньки, воспитатели, какими бы идеальными они ни
были, не смогли заменить им мать. Эх, Надя, Надя, что ты наделала, как ты нужна детям и
мне», — вспоминал годы спустя Мгеладзе слова Сталина.
Первого секретаря ЦК компартии Грузии, которого он называл на русский манер
«Волковым» («мгели» в переводе с грузинского означает «волк»), Сталин выделял и любил
иногда поговорить с ним не только о делах партии.
В конце жизни Акакий Мгеладзе вспоминал о таких беседах:
«Никогда я не видел такого Сталина. В его глазах было столько грусти. Мне показалось,