бабушкой. Делите их пополам, да без драчки. Угощайте кого вздумаете» (18 апреля 1935 г.).
«Здравствуй, хозяюшка! Посылаю тебе гранаты, мандарины и засахаренные фрукты. Ешь
— веселись, моя хозяюшка! Васе ничего не посылаю, так как он все еще плохо учится и кормит
меня обещаниями. Объясни ему, что я не верю в словесные обещания и поверю Васе только
тогда, когда он на деле начнет учиться хотя бы на «хорошо». Докладываю тебе, товарищ
хозяйка, что был я в Тифлисе на один день, побывал у мамы и передал ей от тебя и Васи поклон.
Она более или менее здорова и крепко целует вас обоих. Ну, пока все. Целую. Скоро увидимся»
(18 октября 1935 г.).
«Здравствуй, моя хозяюшка! Письмо получил. Спасибо! Я здоров, живу хорошо, Вася
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
38
хворал ангиной, но теперь здоров. Поеду ли на юг? Я бы поехал, но без твоего приказа не смею
трогаться с места. Бываю часто в Липках. Здесь жарко. Как у тебя в Крыму? Целую мою
воробушку».
«Здравствуй, моя воробушка! Письмо получил, за рыбу спасибо. Только прошу тебя,
хозяюшка, больше не посылать мне рыбы. Если тебе так нравится в Крыму, можешь остаться в
Мухолатке все лето. Целую тебя крепко. Твой папочка» (7 июля 1938 г.).
«Моей хозяйке-Сетанке — привет! Все твои письма получил. Спасибо за письма! Не
отвечал на письма потому, что был очень занят. Как проводишь время, как твой английский,
хорошо ли себя чувствуешь? Я здоров и весел, как всегда. Скучновато без тебя, но что
поделаешь, — терплю. Целую мою хозяюшку» (22 июля 1939 г.).
«Здравствуй, моя хозяюшка! Оба твои письма получил. Хорошо, что не забываешь
папочку. Сразу ответить не мог: занят.
Ты, оказывается, побывала на Рице и при этом не одна, а с кавалером. Что же, это не
дурно. Рица — место хорошее, особенно ежели с кавалером, моя воробушка. Когда думаешь
вернуться в Москву? Не пора ли? Думаю, что пора. Приезжай в Москву к числу 25 августа или
даже к 20-му. Как ты об этом думаешь — напиши-ка. Я не собираюсь в этом году на юг. Занят,
не смогу отлучиться. Мое здоровье? Я здоров, весел. Скучаю чуточку без тебя, но ты ведь скоро
приедешь. Целую тебя, моя воробушка, крепко-накрепко» (8 августа 1939 г.).
Подобная идиллия трогательных отношений между отцом и дочерью продолжалась всего
несколько лет. Впереди были сражения — с фашистами за страну и с кавалерами за сердце
дочери. И если первую войну Сталин выиграл, то во второй победителей быть не могло.
Но все разочарования были впереди. А пока «Сетанка» отвечала отцу забавными
приказами.
«Отец подписывался во всех письмах ко мне одинаково: «Секретаришка Сетанки-хозяйки
бедняк И. Сталин».
Надо объяснить, что это была игра, выдуманная отцом. Он именовал меня «хозяйкой», а
себя самого и всех своих товарищей, бывавших у нас дома почти ежедневно, — моими
«секретарями» или «секретаришками». Не знаю, развлекала ли эта игра остальных, но отец
развлекался ею вплоть до самой войны.
В тон его юмору я писала ему «приказы» наподобие следующих (форма их тоже была
выдумана отцом):
«21 октября 1934 г. Тов. И.В. Сталину, секретарю № 1. Приказ № 4: Приказываю тебе
взять меня с собой. Подпись: Сетанка-хозяйка. Печать. Подпись секретаря № 1: Покоряюсь. И.
Сталин».
Очевидно, дело касалось того, что меня не брали в кино или в театр, а я просила.
Или: «Приказываю тебе позволить мне поехать завтра в Зубалово» — 10 мая 1934 года.
Или: «Приказываю тебе повести меня с собой в театр» — 15 апреля 1934 года.
Или: «Приказываю тебе позволить мне пойти в кино, а ты закажи фильм «Чапаев» и
какую-нибудь американскую комедию» — 28 октября 1934 года.
Отец подписывался под «приказом»: «Слушаюсь», «Покоряюсь», «Согласен» или «Будет
исполнено».
И так как отец все требовал новых «приказов», а мне это уже надоело, то однажды я
написала так: «Приказываю тебе позволить мне писать приказ один раз в шестидневку» — 26
февраля 1937 года.
Став чуть постарше, я несколько разнообразила эти требования: «Папа! Ввиду того, что
сейчас уже мороз, приказываю носить шубу. Сетанка-хозяйка» — 15 декабря 1938 года.
Потом, не дождавшись позднего прихода отца домой, я оставляла ему на столе возле
прибора послание: «Дорогой мой папочка! Я опять прибегаю к старому, испытанному способу,
пишу тебе послание, а то тебя не дождешься. Можете обедать, пить (не очень), беседовать. Ваш
поздний приход, товарищ секретарь, заставляет меня сделать Вам выговор. В заключение целую
папочку крепко-крепко и выражаю желание, чтобы он приходил пораньше.
Сетанка-хозяйка».
На этом послании от 11 октября 1940 года отец начертал: «Моей воробушке. Читал с
удовольствием. Папочка».
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
39
И наконец, последнее подобное шуточное послание — в мае 1941 года, на пороге войны:
«Мой дорогой секретаришка, спешу Вас уведомить, что Ваша хозяйка написала сочинение на
«отлично»! Таким образом, первое испытание сдано, завтра сдаю второе. Кушайте и пейте на
здоровье. Целую крепко папочку 1000 раз. Секретарям привет. Хозяйка». И «резолюция» сверху
на этом: «Приветствуем нашу хозяйку! За секретаришек — папка И. Сталин».
Та самая дача в Мухолатке, которую упоминает в своих письмах Сталин, была этакой
летней резиденцией двух подруг. Марфа Максимовна до сих пор хранит старую фотографию, на
которой две девочки в черных сатиновых трусиках и белых маечках сидят возле каменной
фигуры грозного льва, возлежащего перед входом в дом. Девочки эти — она и Светлана.
«Мы с ней такие две хулиганочки были, по деревьям лазали. Как-то в Мухолатке
проводили вместе лето. И попросили, чтобы нам дали винтовку. И стреляли в цель, очень даже
неплохо, между прочим. Так и научились стрелять.
Помню, мы купались с ней в бассейне, когда приехали Нина Теймуразовна (жена
Берии. — И.О. ) и Серго. Светлана вышла к ним и тут же куда-то увела Серго. Я ждала их,
ждала. Плавала, плавала. А потом разозлилась, обиделась, вышла из бассейна и попросила
одного из охранников вызвать мне машину и уехала к маме на дачу.
На момент моего замужества за Серго Светлана сама была замужем. Она, может, потому и
замуж вышла, так как понимала, что Серго уже не женится на ней.
А что она только не делала для того, чтобы это произошло. Во время войны Серго
находился в Омске, учился в Академии. Так она просила своего брата Васю предоставить ей
самолет и летела в Омск. Бедный Серго потом не знал, что делать с ней. Она шла напролом.
Я как-то ее спросила:
— Светлана, что-то ты редко стала звонить, мы не видимся.
— А ты что, не понимаешь почему?
— Нет, Светлана, не понимаю.
— А то, что ты вместе с Серго. Ты же знала, что я люблю его больше всего на свете.
— Но у тебя ведь уже муж есть и сын родился!
— А не имеет значения, может, я через пять лет разведусь.
Так что она все равно его не оставляла. Мы уже с Серго жили, а она звонила. Если я
подходила к телефону, Светлана вешала трубку. А когда отвечал Серго, начинала говорить, что
хотела еще раз с ним встретиться. Но он уже сам ее избегал.
Была ли она избалованным человеком? Я бы не сказала. Но характер у нее был
своевольный.
Одевалась очень просто. Плакала мне, что когда стала превращаться в девушку, отец резко
изменил к ней отношение. Начал ревновать.
Бывало, она придет к нему, он завтракает. Сталин ей: «Что это ты вырядилась? Что за
кофта? Переоденься!»
Ну как же так можно было! Сколько раз она плакала из-за папаши своего.
Что я ей говорила в такие моменты? Ничего, выслушивала. Что я могла сказать. У меня
была к ней страшная жалость изначально.
Мы с ней ведь как познакомились окончательно? Когда во второй раз за мной прислали
машину, я приехала на дачу к Светлане. Нянечка ее меня встретила и привела наверх к
Светлане. Она сидела на диване и что-то шила. Сидим, молчим. Две маленькие девочки, не
знаем, о чем говорить. Первый вопрос я ей задала: