ставить этот вопрос бесполезно.
Начальник штаба армии полковник Сандалов встретил меня вопросом:
— Ну как, сегодня много нарушений воздушного пространства?
— Больше, чем вчера.
— Сбивать надо.
— Леонид Михайлович, вы не хуже меня знаете, что открывать огонь по немецким
самолетам запрещено. Нам приказано: нарушителей воздушного пространства заставлять
садиться на нашей территории. Немецкие летчики знают об этом и на сигналы наших летчиков
“идите на посадку” не обращают никакого внимания. Больше того, сегодня (20 июня. — Авт .)
на высоте 5000 метров Ме-110 на сигнал капитана Савченко ответил пулеметной очередью,
правда, промахнулся. Савченко дал ответную очередь. Немецкий самолет задымил и со
снижением ушел на свою территорию.
Я рассказал полковнику Сандалову о беседе с членом Военного совета.
— Думаешь, один ты печешься о семьях командного состава? Некоторые даже в округ
писали, но, кроме неприятностей, ничего не имеют.
21 июня часов в 10 я вылетел в 74-й штурмовой полк майора Васильева, который вместе с
33-м истребительным полком базировался на аэродроме в Пружанах, проверить, как устроился
полк в лагерях.
В 16 часов перелетел на аэродром в 123-й истребительный полк майора Бориса
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
358
Николаевича Сурина. Там планировал провести совещание с командирами полков.
На аэродроме меня уже ждал начальник штаба дивизии полковник Федульев.
— Получена новая шифровка. Приказ о приведении частей в боевую готовность и
запрещении отпусков — отменяется. Частям заниматься по плану боевой подготовки.
— Как так? — удивился. — Ничего не пойму.
— Ну что ж, нет худа без добра. В воскресенье проведем спортивные соревнования. А то
мы было отменили их. В 33-м истребительном полку все подготовлено.
— Нет, Семен Иванович! Давайте эту шифровку пока не будем доводить. Пусть все
остается по-старому…»
От кого последовал приказ на отмену боевой готовности, Белов не указывает. Но
отменить приказ Копца (а он отдал его явно по приказу из Москвы) мог либо сам Копец, либо
Павлов. Но в любом случае приказ о приведении частей ВВС ЗапОВО в боевую готовность
должен был пройти 19—20 июня во всех трех смешанных авиадивизиях Белоруссии,
прикрывавших границу и войска 3, 4 и 10-й армий ЗапОВО. А 21 июня этот приказ был
отменен!
И пока никто не смог доказать, что эта отмена шла из Москвы, а не от Павлова!
Далее генерал описывает, как началась война для него:
«21 июня.
Я только что сел за стол, как вдруг раздался телефонный звонок.
— Николай Георгиевич, — услышал я голос полковника Сандалова. — Командующий
просит зайти сейчас к нему.
По выработавшейся привычке взглянул на часы — 24.00. “Странно, до сего дня
командующий меня к себе ночью не вызывал. Видимо, произошло что-то особенное”. <…>
Генерал Коробков был один.
— Получен приказ привести штабы в боевую готовность, — сказал он.
— В таком случае я подниму дивизию по тревоге.
— Не паникуйте, — остановил меня командующий. — Я уже хотел поднять одну
дивизию, но командующий округом запретил это делать.
— Я командую авиадивизией, да еще пограничной, и не собираюсь спрашивать ни у кого
разрешения. Имею право в любое время части дивизии поднять по тревоге.
Надо было более подробно узнать обстановку, и я заглянул к начальнику штаба.
— Только что от командующего, — сказал я и передал Сандалову свой разговор. —
Леонид Михайлович, введи в обстановку.
— Мы вызвали всех командиров штаба. Сейчас направляю своих представителей в
соединения. Что касается твоей дивизии, то ты имеешь право решать вопрос самостоятельно.
Командующий не несет ответственности за ее боевую готовность».
( Примечание . Дело в том, что в общевойсковых частях округа «поднять целиком дивизию
по боевой тревоге для проверки ее боевой готовности имел право только командующий
войсками военного округа» — Сандалов Л.М. Боевые действия 4-й армии в начальный период
Великой Отечественной войны. М., 1961 г., ВИЖ № 11, 1988 г., с. 4.)
«Около 2 часов ночи 22/VI 1941 года. Даю сигнал “боевая тревога”. Он передается по
телефону, дублируется по радио. Через несколько минут получено подтверждение от трех
полков о получении сигнала и его исполнении.
Из 74-го штурмового полка подтверждения нет.
Во время передачи сигнала связь с полком прервана.
А к 2.30 телефонная связь прервана со всеми частями дивизии. Не будучи уверен, что
74-й штурмовой полк принял сигнал боевой тревоги, посылаю туда полковника Бондаренко. Он
уполномочен принимать решения на месте в соответствии с обстановкой, вплоть до вывода
полка на аэродром постоянного базирования — Пружаны. Полковник Бондаренко вылетел в
74-й штурмовой полк на самолете ПО-2 в 3 часа и по прибытии объявил боевую тревогу.
В четвертом часу начали поступать донесения с постов ВНОС о перелете границы
одиночными немецкими самолетами. Вскоре над аэродромом Пружаны появился
самолет-разведчик. В воздух поднялся командир звена 33-го истребительного полка лейтенант
Мочалов и его ведомые лейтенанты Баранов и Тарантов. Звено сопровождало разведчика до
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
359
Бреста.
Город в огне! Война!
И тогда летчики атаковали немецкий самолет, тот, оставляя длинный шлейф черного
дыма, упал на землю (около 3.40… — Авт .).
Взлетом звена лейтенанта Мочалова фактически начались боевые действия дивизии.
4 часа 15 минут. Аэродром 74-го штурмового полка подвергся артиллерийскому обстрелу
и налету авиации. Средств ПВО на аэродроме совершенно не было. 10 “мeccepшмиттoв” в
течение нескольких минут расстреливали самолеты. В результате все пятнадцать И-15 и два
ИЛ-2 были уничтожены. Летчики, находившиеся в самолетах, взлететь не успели.
Оставшийся без самолетов личный состав полка забрал документы, знамя и под
командованием начальника штаба майора Мищенко убыл на восток…»
(Буг в огне, Минск: Беларусь, 1965 г. Далее воспоминания командиров Бреста из этой
книги рассмотрим подробнее…)
Кстати, некоторые аэродромы действительно так близко додумались разместить у
границы, что немцы могли их расстреливать из пушек. Но самое важное в этих воспоминаниях
командира 10-й сад генерала Белова — это то, что из штаба ВВС ЗапОВО он получил приказ 20
июня о приведении дивизии в боевую готовность, а Павлов ее отменил 21 июня!
И также Белов показывает, что командующий 4-й армией генерал Коробков до нападения
врага никаких мер не принимал и команд о приведении в боевую готовность частей не отдавал.
Он всего лишь продублировал приказ привести штабы в боевую готовность»…
Было это около полуночи, и, по воспоминаниям Сандалова, известно, что к 24.00 и
прошла команда от Павлова собрать штабы и ждать дальнейших указаний. Из протоколов
допроса Павлова также известно, что после 1 часа ночи Павлов обзванивал армии и дал уже
общую команду «приводить войска в боевое состояние». Но судя по всему, Белов от Коробкова
или Копца подобной команды не получил и действовал самостоятельно. И он пишет, что
поднимать свою дивизию по тревоге начал уже до 2 часов ночи, не дождавшись от того же
Копца приказа. Связь пропала к 2.30.
Почему Белов не был расстрелян, как Черных, ведь один из полков 10-й авиадивизии
также был уничтожен на границе? И согласно донесению уполномоченного 3-го отдела 10-й сад
Леонова от 27 июня, «особенно точно германская авиация знала расположение наших
аэродромов, которые были подвергнуты обстрелу из пулеметов зажигательными пулями, в
результате чего в Брест-Кобринском направлении, которое прикрывалось 4 полками 10-й
авиадивизии, находившимися: 123-й ПАП — в дер. Именины (г. Кобрин), 74-й ШАП — Малые