Фридриховича Геббельса — общепризнанно талантливого пропагандиста. А уж современные
пиарщики вроде Владислава Юрьевича Суркова и Глеба Олеговича Павловского на три головы
ниже — хотя и не прочь сыграть хоть одну из этих ролей, но явно не обладают надлежащим
талантом.
Посмотрите хотя бы, как привечал Джугашвили обладателей бесспорного морального
авторитета, какое внимание уделял им. Вспомните хотя бы известнейших беседовавших с ним
деятелей мировой культуры: Херберт Джордж Джозефович Уэллс (тут важно еще и то, что
Уэллс десятилетием ранее общался с Ульяновым, и Джугашвили гордо показал ему
достижения, в 1920-м казавшиеся великому фантасту чистейшей фантастикой), Лион
Зигмундович Фейхтвангер (тот в 1937-м побывал и на открытом процессе над выдающимися
деятелями коммунистической оппозиции, включая Георгия Леонидовича Пятакова, Карла
Бернхардовича Собельсона (Радека), Леонида Петровича Серебрякова, Хирша Янкелевича
Бриллианта (Григория Яковлевича Сокольникова), и пришел к выводу о достоверности всего
сказанного в судебных заседаниях), Джордж Бернард Джордж-Каррович Шо, известный нам как
Бернард Шоу (был социалистом — но совершенно иного, нежели коммунисты, толка)… Да и
советских деятелей культуры он чаще всего приглашал не только, как принято считать сейчас,
ради идеологических накачек, но и ради очевидного удовольствия пообщаться с интересными
людьми, обсудить с ними сложные задачи развития общества: тому сохранилось множество
письменных свидетельств, причем не только мемуарных, но и дневниковых — по горячим
следам.
Забота Джугашвили о деятелях культуры (и отечественных, и зарубежных), его внимание
к ним совершенно не свойственны человеку, пренебрегающему общественным мнением.
Очевидно, оно его очень интересовало. Почему — тема отдельного размышления.
2 августа 1933 года из Мурманска вышел свежепостроенный в Дании по советскому
заказу ледокольный пароход «Челюскин». Он должен был за одну летнюю навигацию дойти до
Владивостока, высадив по пути сотрудников нескольких полярных станций и выгрузив
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
377
снабжение для них.
Правда, время старта было явно слишком поздним для такого сложного маршрута. Да и
ледокольную проводку организовать не удалось, а к самостоятельному преодолению тяжелых
льдов транспортные суда малопригодны. Уже 23 сентября «Челюскин» оказался полностью
заблокирован и далее дрейфовал вместе с ледовыми массивами по воле ветра и течений. 13
февраля 1934 года пароход раздавило сжатие льда, и за два часа он затонул.
Экипаж и пассажиры были готовы к такому повороту дела. Они успели не только сойти на
лед, но и выгрузить едва ли не все предназначенное для полярных станций. Погиб только завхоз
Борис Григорьевич Могилевич. На льду оказались 104 человека (еще 8 ранее эвакуировались, а
жена геодезиста Василия Гавриловича Васильева — Доротея Ивановна Дорфман — успела
родить дочь, названную Кариной в честь Карского моря, где она появилась на свет).
5 марта к лагерю на льдине пробился полярный летчик Анатолий Васильевич
Ляпидевский на двухмоторном транспортном самолете АНТ-4 (в военном варианте — ТБ-1),
вывез 10 женщин и 2 детей. Затем погода надолго закрыла возможность полетов. Наконец, за 24
рейса с 7 по 13 апреля Михаил Васильевич Водопьянов, Иван Васильевич Доронин, Николай
Петрович Каманин, Василий Сергеевич Молоков, Маврикий Трофимович Слепнев вывезли всех
полярников. Еще один летчик — Сигизмунд Александрович Леваневский — доставил в бухту
Лаврентия врача для срочной операции аппендицита одному из эвакуированных. Все семеро
летчиков удостоились специально для них учрежденного звания: Герой Советского Союза.
Вот это звание — свидетельство сложных размышлений высшего руководства страны.
Ведь по большому счету экспедиция была подготовлена несомненно халатным образом… Тут и
явное запоздание с выходом, и отсутствие ледокольной проводки в заведомо сложном для
навигации районе, и не принятое вовремя — когда «Челюскин» еще был на плаву — решение
об эвакуации… По всем канонам того времени — да и по нынешним представлениям — за
преступную халатность следовало судить, тем не менее глава экспедиции, начальник Главного
управления Северного морского пути (то есть ответственный за все этапы организации) Отто
Юльевич Шмидт был отправлен на срочное лечение на Аляску и прославлен как твердый и
рачительный руководитель. Да и потом его карьера была весьма успешна.
Челюскинцев — и обитателей лагеря на льдине, и летчиков — провезли по всей стране,
торжественно приветствовали в каждом большом городе по пути следования, в Москве
провезли в открытых автомобилях по улицам, буквально усыпанным цветами, оказали им
грандиозные почести.
Согласитесь, столь грандиозная пропагандистская работа никак не вяжется с
традиционным мнением о маниакальном поиске вредителей всюду и во всем. Хотя процессов
над вредителями в те годы и впрямь хватало, некоторые из них даже сейчас представляются
обоснованными, а уж в экспедиции «Челюскина» и подавно можно было изыскать бесспорные
пункты обвинения.
Не исключено, что в высшем советском руководстве и впрямь нашлись желающие
покарать виновных в гибели парохода и громком провале самой идеи Северного морского пути.
Но репрессивный рефлекс перебороли сразу — и судя по многим сходным случаям, скорее всего
боролся против него как раз Джугашвили. Нервное напряжение общества, вызванное полярной
катастрофой, ушло в позитив. Романтика поиска и преодоления трудностей заразила молодых
людей новой энергией. Да и уверенность в том, что страна сделает все возможное для спасения
каждого попавшего в беду, немало способствовала решительным действиям. Покорение Севера
пошло куда активнее прежнего. И мировое общественное мнение восприняло эпопею
«Челюскина» не как провал советской экспедиции, а как выдающееся проявление героизма,
стойкости и высочайшей организованности.
Еще серьезнее оказалась воспитательная роль события. «Челюскин» прекрасно
проиллюстрировал слова из повести Алексея Максимовича Пешкова (Максима Горького)
«Старуха Изергиль»: «В жизни всегда есть место подвигу». Наглядный сегодняшний пример
куда убедительнее обращения к памятной тогда гражданской войне или далекой истории.
Массовый героизм советских людей в Великой Отечественной войне произрастал, помимо
прочего, и из опыта «Челюскина». А в возвышенном, героическом, состоянии духа человеку нет
преград, он способен сделать порой совершенно невозможное. Если бы не решение, как сейчас
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
378
говорят, распиарить события вокруг «Челюскина», добиться победы в той чудовищной войне
было бы куда сложнее.
О стратегической роли моральных возможностей в военном деле выразительно сказал
выдающийся военный историк и теоретик стратегии Бэзил Хенри Бромлич Лидделл-Харт в
своем главном труде (Лиддел Гарт Б.Х. Стратегия непрямых действий. — М.: Иностранная
литература, 1957): «… стратегия должна выявить и отмобилизовать экономические и людские
ресурсы страны или группы стран, чтобы обеспечить действия вооруженных сил. То же самое
относится и к моральным возможностям, ибо воспитание у народа высоких моральных качеств
часто является настолько же важным, как и обладание материальными средствами борьбы.
Большая стратегия должна также регулировать распределение сил и средств между
сухопутными, морскими и военно-воздушными силами, а также между вооруженными силами в
целом и промышленностью. Военная мощь является только одним из средств большой
стратегии, которая в целях ослабления воли противника к сопротивлению должна принимать во