застрелиться не смог.
Яков красивый был, с таким типичным грузинским лицом. Всегда хорошо выглядел. Был
намного старше меня, конечно.
Виделись мы на даче. Когда я постарше стала, ездила туда. Яков с дочерью и женой там
бывал на выходные. Дочь его оставалась на даче с нянечкой, а он с женой приезжал на
субботу-воскресенье.
За столом вместе обедали. Сталина не бывало, он на ту дачу не ездил, у него своя была.
В Зубалово у каждого было свое занятие. Дедушка Светланы, Сергей Аллилуев, делал на
своем станке пасхальные яички, они отмечали этот праздник.
Когда я была совсем маленькой, у нас в Горках наряжали елку. Дедушка устраивал этот
праздник, когда в СССР елку еще официально нигде не ставили. Может, поэтому Сталин и
разрешил елку, когда узнал, что Горький очень шикарно празднует Новый год. К нам
приглашали всех детей — и писательских, и просто соседских. Дедом Морозом был наш сосед,
полярник Отто Шмидт. Выходил с большой черной бородой, с мешком подарков. И раздавал их
детворе. До этого наши мамы, конечно, решали заранее, что дарить. А нам, чтобы подарок
получить, надо было или станцевать, или стишок прочитать.
Я, например, пела «Спи, младенец, мой прекрасный» и держала большую куклу,
укачивала ее. Во время войны ее кто-то стащил, когда мы были в Ташкенте. Дедушка слушал
меня и плакал.
Светлана тоже была у нас, стих какой-то говорила.
Бывала она у нас и на праздновании Нового года на Малой Никитской. Как-то мы гадали
— на подносе жгли бумагу, а потом так ставили свет, чтобы на стене появилась тень от пепла.
Светлана тоже сожгла бумагу, и ей кто-то начал говорить. Разумеется, пророчил все хорошее. А
когда мы за столом уже сидели, она мне шепнула: «Что он там трепался, когда явно могила с
крестом была видна. Сказал бы сразу».
Чего она там увидела? Но я ее не стала расспрашивать. Сама испугалась.
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
46
Пытались ли за ней ухаживать? Нет, наоборот. Она была очень одинока.
Я всегда любила красиво одеваться. Когда работала в музее Горького, все наши
сотрудники — и из архива, и экскурсоводы — прибегали ко мне. На Никитской угловой магазин
тканей был, они там что-то покупали и ко мне — нарисуйте какой-нибудь фасончик. Я бы даже,
наверное, могла стать модельером. Я рисовала, и у меня получалось.
Светлана модницей не была. Потому что в ателье (всем кремлевским женам шила мать
Аджубея, будущего зятя Хрущева) надо было деньги платить, а у Светланы их не было. Первое
платье — я помню — только в десятом классе она сшила. Пошла к папе и попросила денег на
платье для выпускного. Он дал. Она в этом ателье заказала. Как сейчас помню, из
темно-зеленого материала. Красивое получилось. Она его надевала, когда я на дачу к ней
приехала. Целое событие было: «Подожди, я сейчас выйду».
Был ли у нее вкус? Что давали, то и носила. Она особенно не обращала на это внимание.
Когда вышла замуж за Жданова (сына сталинского соратника Юрия Жданова,
руководителя Ленинграда во время войны, автора печально знаменитого постановления,
фактически уничтожившего Анну Ахматову и Михаила Зощенко. — И.О. ), у нее шуба
появилась норковая. Когда стали появляться возможности, она покупала хорошие вещи.
На свадьбе я у нее не была. Не принято было людей на такие вещи приглашать. Да и
после моего замужества за Серго наши пути как-то не пересекались. Но в гостях мы у нее
бывали. Она нас и на елку приглашала как-то. Присутствовали только мы с Серго и она со
Ждановым. Но был период, когда она на меня даже не смотрела».
Материальная жизнь дочери вождя всегда была предметом особого внимания. Не только
сторонних наблюдателей, но и самого Сталина. Светлана Аллилуева вспоминала:
«Последнее время я училась в аспирантуре Академии общественных наук, где была
большая стипендия, так что я была сравнительно обеспечена. Но отец все-таки изредка давал
мне деньги и говорил: «А это дашь Яшиной дочке». В ту зиму он сделал много для меня. Я
тогда развелась со своим вторым мужем и ушла из семьи Ждановых. Отец разрешил мне жить в
городе, а не в Кремле, — мне дали квартиру, в которой я живу с детьми по сей день. Но он
оговорил это право по-своему — хорошо, ты хочешь жить самостоятельно, тогда ты не будешь
больше пользоваться ни казенной машиной, ни казенной дачей. «Вот тебе деньги — купи себе
машину и езди сама, а твои шоферские права покажешь мне», — сказал он.
Меня это вполне устраивало. Это давало мне некоторую свободу и возможность
нормально общаться с людьми, — живя снова в Кремле, в нашей старой квартире, это было бы
невозможно.
Отец не возражал, когда я сказала, что ухожу от Ждановых. «Делай как хочешь», —
ответил он. Но он был недоволен разводом, это было ему не по сердцу.
«Дармоедкой живешь, на всем готовом?» — спросил он как-то в раздражении. И, узнав,
что я плачу за свои готовые обеды из столовой, несколько успокоился.
Когда я переехала в город в свою квартиру, — он был доволен: хватит бесплатного
жительства».
Свидетельницей отношений Светланы с ее вторым мужем, сыном сталинского соратника
Юрия Жданова, стала и актриса Художественного театра Кира Головко. Зимой 2012 года я
оказался у нее в гостях и, конечно же, не мог не расспросить хозяйку дома о ее встречах с
Аллилуевой. Кира Николаевна, которой на тот момент исполнилось 93 года, откликнулась на
мою просьбу:
— Познакомилась я со Светланой и ее тогдашним мужем Юрием Ждановым, сыном
Андрея Жданова, в санатории Совета Министров в Нальчике, где они тогда отдыхали. Это был
1949 год. Запомнилось, что Светлана не носила каблуки, из-за того, что Жданов был невысокого
роста и она, видимо, не хотела быть выше его. Мы очень мило пообщались, Светлана
рассказывала о том, как с отцом приходила на спектакли Художественного театра. Я была
беременна, и Юрий Жданов признался, что они со Светланой тоже хотят детей.
Потом, уже в Москве, мы тоже иногда оказывались в одной компании. Душой общества
был Юрий Жданов, он играл на рояле, я пела. А Светлана обычно сидела где-нибудь в сторонке
и вступала в разговор, только если ее кто-нибудь о чем-нибудь спрашивал.
А однажды я увидела Светлану в Серебряном Бору и была восхищена тем, как ловко она
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
47
скользила по воде на специальной доске, укрепленной за катером.
Мы периодически встречались со Светланой, и во время одного из разговоров она
спросила у меня, где можно найти педагога по речи. Я ответила, что продолжаю заниматься с
одной женщиной, которую считаю очень хорошей преподавательницей. И, если Светлана хочет,
я могла бы договориться с Софьей Андреевной — так звали педагога. Светлана тут же
принялась уговаривать меня сделать это. «Мне предстоит читать лекции, а у меня от природы
тихий голос».
На другой день я отправилась к Софье Андреевне, она жила на Поварской улице, тогда —
улице Воровского. Когда я сказала ей, что с ней хочет заниматься дочь Сталина, Софья
Андреевна особого восторга не выразила. И, как оказалось, была права.
Перед появлением в ее квартире Светланы туда нагрянули сотрудники службы охраны и
перевернули все вверх дном. Их занятия продолжались несколько месяцев. И каждый раз перед
появлением Светланы в доме педагога появлялись люди в штатском и устраивали почти обыск.
А затем с цветами и пакетами с продуктами приходила Светлана.
Мы с ней долгое время не виделись, у каждой была своя жизнь. Пока в один из дней возле
Боровицких ворот Кремля меня кто-то не окликнул. Это была Светлана Аллилуева. Это был,
наверное, самый откровенный наш разговор. Светлана призналась, что ее брак с Юрием на
грани развода.
Мы никогда не говорили об отце Светланы, даже не называли ее по отчеству. Но тут я