Выбрать главу

наркомом просвещения Грузии. В один из дней она увидела из окна, как с ее дочерью на улице

разговаривает какой-то мужчина, в котором она, присмотревшись, узнала Лаврентия Берию.

Выбежав из дома, Мариам увела дочь, сказав, что с такими людьми, как Берия, нельзя не только

разговаривать, но даже здороваться.

В 1938 году Мариам Орахелашвили была арестована. Во время допроса, который вел сам

Берия, она не выдержала и, схватив со стола следователя стеклянную пепельницу, запустила ее

в главного чекиста. Берия достал пистолет и застрелил Орахелашвили.

Судьба ее дочери Кетеван была предрешена. Хотя поначалу все складывалось более чем

счастливо. Знаменитая тбилисская красавица стала женой дирижера Евгения Микеладзе,

художественного руководителя Тбилисского театра оперы и балета.

После возвращения с московских гастролей, во время которых работу артистов театра

похвалил сам Сталин, Микеладзе приступил к репетициям новой оперы. Премьера прошла

успешно. А вскоре Евгений Микеладзе уже сидел на первом допросе.

Кетеван Орахелашвили тоже арестовали. Спустя годы она вспоминала, как после

очередного допроса ее вели в камеру и в тюремном коридоре она увидела двоих чекистов, на

руках которых висело обезжизненное тело избитого арестованного. Лица его не было видно.

Кетеван взглянула на волосы несчастного и вздрогнула — перед ней пронесли ее мужа. Лишь по

буйной шевелюре она смогла узнать его. Больше своего Евгения она не видела.

В один из дней в тюрьму, где содержался Евгений Микеладзе, приехал Лаврентий Берия.

Сталинскому любимцу вообще нравилось присутствовать на допросах. При этом свое

появление палач каждый раз обставлял, словно играл в забавную игру. По воспоминаниям

дочери Сталина Светланы Аллилуевой, для того, чтобы оставаться неузнанным, Берия надевал

парик. В этот раз он был без грима. И тому были причины.

Описание последнего допроса великого дирижера оставил Юлиан Семенов в

документальной книге «Ненапечатанные рассказы». Сын Евгения Микеладзе Вахтанг, ставший

режиссером-документалистом, в своем фильме о Лаврентии Берии «Убийца моей семьи»

приводит цитату из этой книги: «Ослепленного на допросах Микеладзе втащили в кабинет

Берии. И тот сказал: «Дирижер, вас изобличили подельцы. У нас достаточно материалов, чтобы

расстрелять вас и без официального признания. Но неужели вы не хотите облегчить совесть,

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

69

выскоблить себя перед народом?» — «Товарищ Берия, — ответил великий музыкант. — Я ни в

чем не виноват, и вам об этом прекрасно известно». — «Откуда ты узнал, что я Берия? Ты же

слеп!» — «У меня абсолютный слух, Лаврентий Павлович, я узнаю любого человека по

голосу».

И тогда Берия сказал тем, кто привез к нему гения грузинского народа: «Так вбейте ему

гвозди в уши, чтобы он не мог никого узнавать по голосу!» И это сделали с Микеладзе. И

Родина потеряла одного из лучших своих сынов».

Жена дирижера Кетеван Орахелашвили была сослана в АЛЖИР — Акмолинский лагерь

жен изменников Родины. Вернувшись домой после семнадцати лет заключения, на жизнь

Кетеван зарабатывала тем, что готовила торты, которые украшала замысловатыми узорами из

крема. В фильме «Покаяние» режиссер Тенгиз Абуладзе почти дословно экранизировал эпизоды

из жизни женщины.

Во время финального кадра, когда героиня Верико Анджапаридзе задает свой великий

вопрос: «Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?», прототип Кетеван Орахелашвили как

раз украшает праздничный торт кремовой фигуркой православного храма.

В 1956 году в Грузии начались процессы, на которых были реабилитированы незаконно

осужденные жертвы. Бабушка моей жены, знаменитый грузинский врач София Буачидзе, не

пропустила ни одного из этих страшных заседаний. Приходя домой, она пересказывала

домашним реалии происходящего в стране всего несколько лет назад.

Ее саму тоже задела кровавая машина. Двоюродный брат Алексей, который учился в

школе, случайно порвал портрет наркома НКВД Ежова. На перемене ребята рассматривали

изображение главного чекиста и Алеша, попросив дать и ему взглянуть на «иконописный», как

писали литераторы того времени, лик наркома, потянул фотографию к себе. И случайно оторвал

уголок.

Ставшая свидетелем этого учительница тут же доложила о случившемся в органы, и

школьник Буачидзе был арестован. Его продержали в тюрьме до 16 лет — возраста, с которого

были разрешены расстрелы. И в день рождения юноши привели приговор в исполнение.

А Татули Гвиниашвили продолжает:

— После того сталинского визита в коммуналку на улице Горького семья Кавтарадзе

получила отдельную огромную квартиру. А Серго был назначен заместителем министра

иностранных дел СССР.

Что он чувствовал, никто не знает. Удивлялись, как Серго мог простить смерть сыновей.

Но Майя никогда об этом не говорили. Видимо, такая для нее это была больная тема.

По воспоминаниям внука Серго Малхаза Жвания, после Великой Отечественной в

Кремле состоялся прием, во время которого Сталин вдруг обратился к Кавтарадзе по-грузински:

«А помнишь, как ты меня ударил? Еще лампа керосиновая разбилась, ведь пожар мог начаться».

И засмеялся.

Всю ночь семья Кавтарадзе ждала ареста. Но все обошлось. А Серго назначили послом

СССР в Румынии. Майя рассказывала мне, как навещала отца. Как-то ее представили королю, и

тот пригласил дочь советского посла на бал во дворец. Но Майя в тот же вечер должна была

улетать в Москву. Расстроившись, она топнула ножкой: «Вы не могли мне об этом сказать хотя

бы вчера?»

Серго Кавтарадзе так растерялся, что смог только и сказать дочери по-грузински: «Майя,

перед тобой же король!»

Родной брат Серго, Петре Кавтарадзе, был составителем грузинского словаря. Его женой

была красавица Анико, первая женщина-врач Грузии. Католикос-Патриарх Всея Грузии

Калистрат сказал мне как-то: «В ложе стояла Анико, на ней был ободок, и она была очень

красива!» Меня так удивили эти слова, услышанные от Католикоса.

Серго и Анико вместе учились в институте в Петербурге. Как-то в перерыве между

занятиями они заглянули в кафе. В это же время туда зашли муж с женой, страшно убитые

горем, заказали кушанья, но так и не дотронулись до них.

Серго и Анико говорили друг с другом по-грузински. И та пара не могла от них отвести

глаз. Когда они уже позавтракали и встали, муж с женой решились к ним обратиться: «На каком

языке вы говорите? У нас страшное горе: нам сказали, что жизнь нашего единственного сына

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

70

висит на волоске. Ваша красота на несколько минут позволила нам забыть о своем горе, и мы

вас благодарим за это».

Петре Кавтарадзе потом расстреляли, а Анико выслали.

Михаил Казаков оказался связан с красавицей Анико родственными узами — он женился

на ее внучке. А потому не раз виделся с Серго Кавтарадзе и после первой памятной встречи в

1961 году.

Вновь и вновь Кавтарадзе рассказывал ему о встречах со Сталиным. И каждый раз, как

отмечал Михаил Михайлович, воспоминания были полны уважением к вождю.

Так получилось, что именно Грузия явила миру Сталина. И парадокс — именно в этой

стране, кажется, не осталось ни одной семьи, в которой не было бы пострадавших от репрессий,

творимых всесильным земляком. Но еще большая загадка для меня заключается в отношении

грузин к палачу их родных и близких.

Дочь художника Кирилла Зданевича, первооткрывателя и биографа Пиросмани, поведала

мне удивительные истории о своей семье. Ее родной дядя Илья эмигрировал из Грузии и,

оказавшись в Париже, стал директором фабрики Коко Шанель. А отец, художник-футурист

Кирилл Зданевич, был репрессирован. За то, что в его доме нашли бутылку из-под виски.