Тем временем ситуация во Вьетнаме то ухудшалась, то улучшалась, в зависимости от поставщика информации. К 1962 году присутствие США во Вьетнаме возросло от 2500 до 11 500 человек. И среди американцев были потери. Стратегическая программа развития деревни в «деревню-крепость» была принята во многих поселениях и считалась успешной, хотя некоторые называли ее созданием своего рода концлагерей. Из 2350 деревень в Южном Вьетнаме 1617 находились под контролем сил Южного Вьетнама, а 793 находились во власти вьетконговцев, в программу попало 25 от одной и 25 от друге ч стороны. Количество вьетконговцев, убитых в ходе боевых действий, и число до сих пор действующих все еще можно было оценить только на глазок. Бойцы Вьетконга больше не боялись американских вертолетов и часто подстреливали их. Единственное, в чем все были согласны, — это что Нго Динь Дьем должен уйти. Кеннеди, по своему обыкновению, занял позицию где-то посередине. Его реакцией на ситуацию стала засылка еще большего количества советников, каждый из которых возвращался со своим видением ситуации и со своими предложениями, но никто не выдвинул удовлетворительного варианта решения. Если президент выводит войска США и советников из страны, то, по единодушному мнению всех его советников, вьетконговцы захватят власть месяца за три. Если войска останутся и продолжат войну до победы, постоянно увеличивая количество своих военных там, то и потери продолжат расти. И Кеннеди принял единственное решение, на которое был способен, — он согласился (возможно, в оригинале опечатка, поэтому следует читать не «complained» — «жаловался», a «complied» — «согласился». — Прим. пер.).
На домашнем фронте ему пришлось маневрировать с законодательством. Кеннеди мог в исполнительном порядке ввести Федеральный закон о размещении налогов, но если бы он так поступил, то вызвал бы гнев сенаторов с Юга, которые понадобились бы ему для принятия более важных законов. Его достижения в области гражданских прав оказались не лучше, чем у его предшественника Эйзенхауэра, хотя его брат Роберт был генеральным прокурором (сколько возможностей!).
Намерения Роберта заключались в том, чтобы обеспечить хорошее реноме брату Джону и не слишком раскачивать лодку. По поводу экономики советник Кеннеди по экономике продолжал подталкивать его к резкому снижению налогов ради подстегивания вялой экономики, и хотя президент мог провести такой закон через палату представителей осенью 1963 года, шансы на прохождение закона в сенате были ничтожны.
Хотя национальная оборона продолжала быть главнейшим вопросом, но в процентах от общего бюджета доля расходов на оборону снижалась. От почти 70 процентов в 1955 году до 48 процентов в 1963 году — вот каким было это относительное снижение приоритетности. Основной рост расходов бюджета приходился на космические программы, исходя из желания Джона Кеннеди обязательно обогнать русских в отправке человека на Луну, и на сельскохозяйственные дотации, которые поддерживали бесперебойное снабжение свининой все законодательные структуры на местах (это чисто американская двусмысленная шутка, но деньги на сельское хозяйство разворовывались всегда и везде. — Прим. пер.). В то же время дефицит госбюджета продолжал расти. За три года правления Кеннеди он увеличился на 17 миллиардов долларов, что почти равно 20 миллиардам долларов дефицита, созданного за время правления Трумэна и Эйзенхауэра. Краткая рецессия 1958 года во времена Эйзенхауэра закончилась еще до прихода в Белый дом Кеннеди. Так что проблему нужно целиком отнести на его счет. Отчасти это было вызвано большой занятостью Кеннеди в международных делах, что не позволяло ему уделить должного внимания домашним проблемам. Он видел свою роль президента в том, чтобы быть лидером свободного мира в борьбе против коммунизма, а вовсе не в том, чтобы кропотливо проталкивать через законодательные органы, которые очень ревниво относятся к своим прерогативам. Кроме того, как номинальный глава Демократической партии, он должен был поддерживать своих однопартийцев-демократов в их собственных устремлениях. […]