Подобные ранние примеры стремления американцев к богатству и независимости от авторитетов могут охарактеризовать и рост экономики этой страны. В бесклассовом обществе единственным различием (между классами) могло стать богатство. Хотя революция была совершена людьми из различных сфер жизни, американский истеблишмент, находившийся поневоле на острие революции, вовсе не жаждал установления демократии. Только состоятельные люди были отобраны для того, чтобы ехать в Филадельфию и составить там конституцию для всей нации. Их побудительным мотивом было создать систему, которая предотвратила бы установление демократии.
Соединенные Штаты были основаны в виде республики, и особая роль сената, члены которого назначались государственными органами, заключалась в блокировке возможных эксцессов со стороны исполнительной ветви власти или палаты представителей (конгресса). Это очевидное противоречие между свободным обществом, где каждый человек имел бы равные права со своим соседом, и созданием правительства, которое охраняло бы имеющих богатство от не имеющих его, было намерено опущено в Декларации о независимости. Знаменитая фраза Джефферсона «право на жизнь, свободу и стремление к счастью» взята из трудов английского философа Джона Локка, и она не содержит слова «имущество», которое было сознательно удалено из оригинального текста. На то были существенные причины. Большинство колоний были собственностью короля Англии. И американская конституция должна была закрепить эту стратегическую недомолвку в пользу Джефферсона. Частная собственность должна была быть в этой стране столь же священна, как и Британии, но с одним большим отличием. Британия была замкнутым обществом, где всякая земля уже находилась в чьем-то владении. Чтобы сохранить такой порядок вещей, земли оставались в нетронутом состоянии в плане владения ими, не дробились на более мелкие участки, в Британии действовало право перехода земельной собственности одному (первому) наследнику. В новом мире, где существовали огромные незаселенные пространства, нужды в таком законе не было, учитывая возможности колонистов по приобретению новых и новых земель.
Каким образом создавались состояния в этом новом обществе, было несущественно. Стоило человеку обрести богатство, он становился членом клуба успешных американцев, которые считали себя оплотом республиканской формы правления.
Миллионеры стали особым знаком Америки, особенно те, кто начинал с гроша в кармане и приобрел несметные богатства. В представлении среднего американца человек пусть с самым примитивным образованием, но которому дано непреодолимое стремление к успеху, может сделать большое состояние. Новых богачей привлекала Уолл-стрит, где делались новые и новые состояния — и терялись. Деньги приравнивались к власти, и коррупция проникла в государственные учреждения и судебную систему. Миф о том, что в Америке улицы выложены золотыми брусками, был внедрен в массовое сознание прозаическими творениями наподобие Хорейшио Альгера, где раз за разом он рассказывал о том, как из нищих становятся богачами. Они публиковались в большом количестве в конце XIX века. Для людей просвещенных эти произведения могли казаться грубыми поделками, но сотни тысяч людей, если не миллионы иммигрантов, зачитывались этими историями и верили в них. В каждой из них, так или сяк, рассказывалось о том, как бедный юноша сделался богатым за счет добродетельности, дисциплины и тяжкого труда. Для юных иммигрантов, впервые изучающих новый язык, эти книги были источником вдохновения и побуждения. Они подталкивали многих к достижению успеха в жизни; другие проводили свою жизнь, обогащая своих работодателей. Однако надо заметить, что воровские нувориши в основном делали свое состояние не столько на ограблении своих бедных сограждан, а на обмане и вымогательстве по отношению к таким же, как они, жадным жуликам.
При постоянном притоке иммигрантов по окончании Гражданской войны в стране не развивалось сколько-нибудь сильного профсоюзного движения. Американская Федерация труда, организованная Сэмуэлом Гомперсом, состояла из союзов ремесленников и не подразумевала направленности труда против капитала. По существу, это в большей степени было содружество людей одних занятий, чем движение рабочих активистов. До тех пор, пока конгресс в начале 1920-х годов не принял законы, строго ограничивающие иммиграцию, особенно из Восточной и Северной Европы, лидеры рабочего движения страдали от ужасного обстоятельства — а именно бесконечного притока рабочей силы, готовой трудиться за меньшие деньги и большее время. Только когда этот поток был перекрыт, стало возможным организовать рабочих.