Современному читателю, наверное, трудно поверить в то, как жили-поживали большевики в сибирской ссылке. Но, как ни странно, тому есть неопровержимые свидетельства, например очерк известного советского публициста М. Кольцова о Ленине, написанный в 1923 году, то есть еще при жизни Ильича. Кольцов спокойно и абсолютно правдиво описывает, с каким комфортом жил Ленин в… сибирской ссылке. Он при этом вовсе не думает разоблачать Ленина или восхищаться царскими властями, столь гуманно относившимися к своим будущим могильщикам (ссыльных большевиков, повторяем, обеспечивали за счет казны!). В 1923 году Кольцов еще не запуган, на его глазах нет идеологических шор, ему просто хочется донести до читателя человечность и простоту Ильича. Кольцов приводит воспоминания прислуги Ленина, нанятой им в Сибири: «С первого дня, пока не была для меня устроена отдельная комната, Владимир Ильич, проходя ночью в темноте, нечаянно задел меня ногой и взволнованно спросил у своих (у жены и тещи, живших с ним в ссылке. — В. Н.): „Почему у нас Паша спит на полу?“ Ему Елизавета Васильевна объяснила, что еще не успели приготовить для меня комнату и что скоро все необходимое будет сделано. На второй день мне отвели отдельную комнату с кроватью и постельными принадлежностями».
Еще цитата из того же очерка: «Надо было платить деньги за подати. Прихожу, бывало, к Владимиру Ильичу, еще ничего не успеешь сказать, а он уже почему-то догадается, что я к нему пришел не так просто: „Ну что? Поди пенезы нужны?“ — „Да, Владимир Ильич, ежели можно, выручите“. — „А сколько нужно вам?“
Это, — продолжает Кольцов, — рассказывает о Ленине шушенский крестьянин Ермолаев, тот, кто ходил с ним на охоту стрелять куропаток…»
Но… быстро прошло то время. И время таких очерков прошло. Вскоре, при Сталине, Кольцову пришлось писать совсем иначе. Правда, все равно тот его расстрелял.
Есть свидетельства и о жизни в ссылке Сталина. Н. Хрущев в своих мемуарах пишет о том, как Сталин не раз в узком кругу и при хорошем застолье рассказывал о своей ссылке в Вологодской области в 1908 году (там, кстати, при советской власти были созданы огромные концентрационные лагери). Итак, слово Хрущеву: «Во время первой ссылки, — любил рассказывать Сталин, — я познакомился с хорошими ребятами из уголовников. Обычно я с ними и общался. Помню, останавливались с ними у трактира. Выясняли, у кого есть рубль или два, совали деньги в окно, брали питье и пропивали все до копейки. Сегодня я плачу, завтра он; и так по очереди. Славные парни были эти уголовники, таких редко встретишь. А среди политических много всякой сволочи было. Организовали раз товарищеский суд, меня судить, за то, что пью с уголовниками, будто бы это проступок какой!» Любопытнейшая логика политического уголовника! В сибирской ссылке Сталин жил в одной квартире со Свердловым, одним из ближайших соратников Ленина. Свердлов писал своей жене: «Сталин невыносим в личном общении. Нам пришлось расстаться и общение прекратить».
В те годы судьба свела Сталина и с Троцким, который так делился своими впечатлениями о нем: «При огромной и завистливой амбициозности Сталин не мог не чувствовать на каждом шагу своей интеллектуальной и моральной второсортности. Он пытался, видимо, сблизиться со мной. Только позже я отдал себе отчет в его попытках создать нечто вроде фамильярных отношений. Но он отталкивал меня теми чертами, которые составили впоследствии его силу на волне упадка: узостью интересов, эмпиризмом, психологической грубостью и особым цинизмом провинциала, которого марксизм освободил от многих предрассудков, не заменив их, однако, насквозь продуманным и перешедшим в психологию миросозерцанием».
Познакомился Сталин и с другим известным революционером, Н. Бухариным, который пророчески при первом знакомстве отметил «злобный огонек в желтых глазах» Сталина и которого через четверть века он расстрелял.
В то самое время, когда Сталин пытался закрепиться в высшем эшелоне большевиков, Гитлер только еще разогревал свое политическое тщеславие, зачитываясь при этом периодикой. В ходе мировой войны он раз и навсегда определил свой дальнейший путь: «Мое решение созрело. Я пришел к окончательному выводу, что должен заняться политикой». Сталин, как известно, первую мировую войну отсиделся в комфортабельной сибирской ссылке (говорили, что у него там даже сын родился), а Гитлер, наоборот, с восторгом бросился в самое пекло. Столь разное отношение к войне, вернее, к личному участию в ней, — единственный, пожалуй, принципиальный случай, в котором Сталин и Гитлер разошлись. Гитлер оказался большим забиякой, даже храбрецом, поспешил в армию, на фронт добровольно уже в августе 1914 года. Он признавался, что для него война стала «величайшим из всех пережитых событий», писал, что «война для мужчины то же, что роды для женщины», и считал свои военные годы самыми счастливыми в жизни. Вспоминая о том, как он пришел в армию, Гитлер писал: «Для меня этот момент стал избавлением от страданий, омрачавших мои годы… Я опустился на колени и возблагодарил небеса за предоставленное мне счастье жить в такое время».