Е. Галифакс, министр иностранных дел Великобритании, 28.01.1939: «Еще в ноябре были сведения относительно того, что Гитлер планирует очередную внешнеполитическую авантюру на весну 1939 года. Сначала казалось, что он задумывал экспансию на Восток – а в декабре в Германии открыто говорили о перспективе создания независимой Украины, которая бы имела вассальные отношения с Германией. С тех пор есть сообщение, что Гитлер, подбадриваемый Риббентропом, Гиммлером и другими, рассматривает вопрос о нападении на западные государства – как предыдущий шаг к следующей акции на Востоке».
«Украинский вопрос» 1938-1939 гг. совместно закрыли (временно) Гитлер и Сталин. В который раз уже обманув западные демократии и сознательно, с маскировочной целью, спровоцировав шум вокруг Украины, Гитлер без единого выстрела в марте 1939 г. окончательно захватил Чехословакию, униженную мюнхенской изменой 1938 года, расчленил несчастную страну и вышел на стратегическую границу с Польшей, уже обреченную им на жертву. Отдав Венгрии на растерзание Карпатскую Украину взамен за присоединение венгерского диктатора Миклоша Хорти 29 февраля 1939 к странам Оси, фюрер удовлетворил мечту польского правительства «иметь общую границу» с Венгрией.
В свою очередь И. Сталин, выступая 10 марта 1939 г. (за четыре дня до мадьярского вторжения в Карпатскую Украину) на XVIII съезде ВКП(б), послал с наивысшей кремлевской трибуны позитивный сигнал Гитлеру, обвинив англо-французскую и североамериканскую прессу в раздувании вопроса о Карпатской Украине и в намерениях «поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований».
Собственно, с этого начался бурный роман Сталина и Гитлера, которые на протяжении нескольких месяцев стали заговорщиками, соучастниками уничтожения Польши и союзниками на начальной стадии Второй мировой войны.
Первые осторожные сигналы со стороны Берлина относительно желательности улучшить немецко-советские отношения поступили в Москву в начале 1939 г. – речь шла о торговом соглашении. Посол Германии в СРСР Ф. Шуленбург во время встречи с заместителем народного комиссара иностранных дел В.П. Потемкиным (18.02.1939) дал понять, что Берлин готов значительно расширить объем торговли и снизить процент по торговым кредитам. Народный комиссар иностранных дел СРСР М. Литвинов обратил внимание, что западные государства натравливают Гитлера на Восток: иди на Восток, или мы с ним сойдемся против тебя. «Не буду удивлен – пророчески отметил народный комиссар, – если ответом будут такие же жесты в наш адрес со стороны Гитлера».
Ведя переговоры с представителями Англии и Франции, И. Сталин, который параноидально не доверял западным демократиям, помня опыт гражданской войны и, особенно, измену ими в Мюнхене Чехословакии, стал присматриваться…к Гитлеру.
Все еще верный ленинской революционной идее поджечь, разрушить и завоевать Европу – если не с помощью коммунистических партий, то путем легального введения «ограниченных контингентов» советских войск в смежные страны, вождь народов был глубоко разочарован позицией англо-французской делегации, которая вела переговоры в Москве, и нежеланием ряда стран – в первую очередь Польши – пропустить Красную Армию на свою территорию.
Переоценивая свою гениальность и коварство, Сталин начал игру с Гитлером: это была встреча воистину двух дьявольских сил ХХ века, двух систем порабощения и уничтожения человека, двух различных, но одинаково преступных способов мышления – рационально-жестокого (сталинского) и интуитивно-бесовского (гитлеровского). Сошлись вплотную две школы – прусско-милитаристская дисциплинированная машина, усиленная способными на все безжалостными молодыми убийцами из отрядов СС, которые уже прошли начальную школу Холокоста и концлагерей, – и безоглядно подчиненная своему вождю команда сообщников, за которыми стоял Голодомор 1933 года, массовые репрессии и истребление руководящих кадров РККА, убийства миллионов невиновных людей во имя светлого будущего.
Никому – ни Шекспиру, ни Толстому, ни Достоевскому (портрет которого, как заклятого антисемита, висел в кабинете Гитлера) – не могли присниться эти грозные картины, которые пророчили всемирное затмение.
Сталин с грузинской щедростью сделал Гитлеру первый подарок, сняв с должности народного комиссара иностранных дел СССР М. Литвинова – убежденного антифашиста, еврея, который раздражал и вождя и фюрера, человека относительно независимого и тем опасного. 3 мая 1939 г. наркомом (по совместительству) стал В.Молотов – твердокаменный, тупо преданный вождю Председатель Совнаркома СССР – один из соавторов Голодомора в Украине. Гитлер – в угоду Сталину – не сместил с должности ни одного из своих головорезов. Только приказал замедлить антисоветскую, антикоммунистическую, антисталинскую пропаганду в СМИ рейха.
Первым связистом между этими воинами тьмы и первой жертвой сталинско-гитлеровского заговора стал временный поверенный по делам СССР в Германии Георгий Александрович Астахов, который родился в Киеве в казацко-дворянской семье, выпускник романо-германского факультета Московского университета, член РКП(б) с 1918 г., известный востоковед, профессиональный дипломат, по определенным признакам – агент Берии в НКИД СССР.
Принимая во внимание безусловную интеллигентность Астахова, его блестящие знания, кроме иных, и немецкого языка, немцы доверяли ему больше, чем безграмотному инженеру хладокомбината, советскому послу в Германии А.Ф. Мерекалову. Именно на долю Г. Астахова выпала очень тяжелая как в дипломатическом, так и в моральном плане миссия быть доверенным человеком Москвы и Берлина в подготовке одного из наиболее позорных актов ХХ века – заговора Сталина с Гитлером. Ведь Астахов был рекомендован Берлину М. Литвиновым и, возможно, разделял его взгляды. Тайная переписка Астахова с Москвой продолжалась недолго – с 9 мая (!) по 13 августа 1939. Нужно отдать должное профессиональности советского дипломата, который в своих сообщениях очень точно передает мысли собеседников (а это – дипломатическая верхушка Германии: Риббентроп, Вайцзеккер, Шнурре, Штумм, Шуленбург и другие), и тактично интерпретирует полученную информацию, пытаясь предвосхитить будущий поворот событий. Иногда чувствуется его скептицизм относительно немецких обещаний.
Его несчастье заключалось в том, что он очень много знал. Это были смертельно опасные знания. Накануне окончательного оформления заговора прозвучал приговор: 15 августа 1939 г. во время встречи Молотовая с Шуленбургом на вопрос последнего, нельзя ли и далее проводить переговоры в Берлине (с участием, естественно, Астахова), нарком холодно отбросил эту идею, заявив, что «мы считаем Астахова недостаточно опытным (!) и поэтому считаем нужным вести переговоры здесь».
19 августа Астахов был отозван в Москву и в декабре 1939 освобожден из НКИД. 27 февраля 1940 года арестован, обвинен в заговоре «правых» в НКИД, а также в шпионаже в пользу Польши (!). Виновным себя не признал. 9 июля 1941 года, когда немцы продвигались вглубь советской территории, был осужден на 15 лет и умер в лагере 15 февраля 1942 г…
Конечно, Астахов был только эпизодическим персонажем, нежелательным свидетелем этой драмы. Главными действующими лицами преступного заговора с нацистами были Сталин и Молотов. Уже на ранней стадии переговоров (20.05.1939) сталинский нарком сделал Шуленбургу неожиданное предложение – для успеха экономических отношений создать соответствующую политическую базу. Через несколько дней Шуленбург заявил Молотову, что немецкое правительство желает не только нормализации, но и улучшения своих отношений с СССР. Он прибавил, что это заявление, сделанное им по поручению Риббентропа, получило одобрение Гитлера.
Немцы спешили. Ведь в апреле был одобрен план нападения Германии на Польшу (план «Вайс»), который предусматривал начало операции с 1 сентября 1939 года. На совещании у Гитлера с участием военной верхушки рейха фюрер четко определил главные задачи, подчеркнув, что дело не в Данциге. Польшу нужно уничтожить, поскольку поляки – вековечный враг немцев.