В этом нападении должно было участвовать 150 бомбардировщиков Б-36 и 585 — Б-47. Бомбардировщики Б-47 не обладали межконтинентальной дальностью полета, а Б-36 могли наносить удар со своих баз в Соединенных Штатах, неся только небольшой бомбовый заряд. Следовательно, Соединенные Штаты должны были предпринять атаку со своих ближайших к Советскому Союзу баз, если они хотели нанести полномасштабный удар. Главными целями для нанесения прицельных ударов были установки атомной энергетики (их число оценивалось в 25), аэродромы (по оценке, 645), военные штаб-квартиры и центры государственного управления{1789}.[415] В число целей входили имеющие ключевое значение для ведения войны промышленные объекты атомной энергетики, самолетостроения, газо- и нефтедобычи и переработки, производства боеприпасов, стали и электроэнергии{1790}. Группа оценки систем вооружений (ГОСВ) Министерства обороны пришла к выводу, что воздействию планируемого в тот момент атомного нападения на Советский Союз подвергнутся 77 миллионов человек, из которых 60 миллионов погибнут. Из 134 крупнейших городов 118 подвергнутся бомбардировке, и от 75 до 84% их населения будет уничтожено{1791}. Эти оценки намного превосходили данные, представленные в мае 1949 г. в отчете Хармона. Бомбы новой конструкции и увеличение их запасов делали ядерную войну еще более разрушительной.
Как показал инструктаж в КСА, военные стратеги в Соединенных Штатах полагали, что наиболее эффективной ядерной наступательной операцией явился бы один массированный удар, поражающий всю сеть выбранных целей. Из инструкции ГОСВ с очевидностью следовало, что такой «идеальный» удар — это упреждающий удар, в результате которого советские войска будут разгромлены, не успев воспользоваться своим ядерным оружием{1792}. Трумэн и Эйзенхауэр решительно отклоняли возможность превентивной войны, хотя в правительстве этот вариант был подвергнут серьезному обсуждению{1793}.[416] Возможность упреждающей атаки, однако, не была исключена, она считалась жизненно важной для выполнения главной задачи — ослабления советского атомного удара.. После смерти Сталина возможность внезапного нападения была центральным элементом при пересмотре советской военной стратегии. Стремясь приуменьшить масштабы катастрофы 1941 года, Сталин утверждал, что внезапность является привходящим фактором в войне. В начале 50-х годов на дальнюю авиацию была возложена миссия по уничтожению американских стратегических ядерных сил, и это подразумевало упреждающий удар по противнику, поскольку стратегическая авиация должна быть уничтожена еще на земле. В военной печати после смерти Сталина важность фактора внезапности была признана более открыто, но сталинская ортодоксия все еще запрещала дискуссию о необходимости учитывать возможность внезапного нападения. Однако в феврале 1955 г. журнал «Военная мысль» опубликовал ранее отклоненную статью маршала бронетанковых войск Павла Ротмистрова, в которой он отстаивал необходимость принятия Советским Союзом упреждающей стратегии{1794}.
Ротмистров, крупнейший военачальник, командовавший танковыми войсками в годы войны, в то время преподавал в Академии Генерального штаба. В статье он утверждал, что внезапное нападение с использованием атомного или водородного оружия может привести к существенно более серьезным последствиям, чем в прошлых войнах. Внезапность теперь становилась одним из решающих факторов успеха не только в отдельных сражениях или операциях, но и во всей войне. В некоторых случаях внезапное нападение с массированным применением ядерного оружия могло бы привести к быстрой гибели отдельного государства, которое не сможет оказать сопротивление из-за серьезных нарушений в его экономической и социальной структуре или же вследствие его неблагоприятного географического положения. Соединенные Штаты и Великобритания планировали внезапное нападение на Советский Союз, заявлял Ротмистров. В прошлом агрессоры часто начинали войну внезапным нападением на другие страны, и Советский Союз не может игнорировать уроки, преподанные историей: войска «должны быть всегда готовы к упреждающим действиям против коварства агрессоров»{1795}. Задача вооруженных сил, писал он, — «не допустить внезапного нападения врага на нашу страну, а в случае попытки совершения нападения не только успешно отразить атаку, но и нанести по врагу встречные или даже упреждающие внезапные удары (т. е. удары с целью предупредить наступление. — Д. X.) страшной сокрушительной силы. Для этого советская армия и военно-морской флот обладают всем необходимым»{1796}.
415
Эти цифры не приводились на брифинге КСА, а взяты из материалов брифинга в Объединенном комитете начальников штабов в феврале 1955 г.; он проводился группой оценки систем вооружений при министерстве обороны. Материалы этого брифинга также приложены к статье Розенберга.
416
Советский Союз был осведомлен о существовании в американском политическом мышлении мнения в пользу превентивной войны. В докладе разведки, подготовленном в декабре 1955 г. Комитетом информации при Министерстве иностранных дел, говорится, что, хотя сторонники превентивной войны не занимают ключевых постов в администрации Эйзенхауэра, их деятельность «тем не менее в значительной степени усиливает угрозу войны». См.: Об изменениях в расстановке и соотношении сил в буржуазных кругах основных капиталистических стран по вопросам войны и мира. ЦХСД, ф. 5, он. 28, д. 285. С. 79.