Там произвол был бы очень опасен. Надо было победить другими методами. Линия фронта теперь проходила внутри финского общества: между социал-демократией и «народной демократией». От прочности общества, его морали и институтов зависела судьба общественной системы страны.
Линия Паасикиви означала безусловное принятие во внимание интересов СССР во внешней политике страны. Следовало считаться с тем фактом, что в конфликте между великими державами Финляндии выступить против СССР означало оказаться между молотом и наковальней. Это был выбор не в пользу коммунизма, а в пользу Финляндии. В этом смысле было совершенно все равно, была ли Россия царской или коммунистической: системы менялись, но геополитические интересы оставались прежними.
В то же время, когда Финляндия во времена Паасикиви учитывала внешнеполитические интересы СССР, в стране велась яростная внутриполитическая антикоммунистическая борьба, и в этой связи особенно в период левого социал-демократического правительства Фагерхольма (1948–1950) даже сам президент на какое-то время попал под огонь критики СССР. Внутренняя политика Финляндии, по мнению Паасикиви, была делом Финляндии, и внутриполитическим суверенитетом страны нельзя было торговать.
Правда, Паасикиви предупреждал, чтобы русских зря не раздражали, и осуждал всяческие демонстрации как ненужные и опасные. Его линией была классическая реальная политика, хотя он по своему складу был моралистом. Однако политика, по его мнению, была искусством, и слепая принципиальная политика могла обернуться против своих же собственных целей.
Если же под «финляндизацией» подразумевается не собственно внешнеполитическая доктрина Финляндии, которой безукоризненно и разумно должна следовать маленькая страна, а явления, сопутствующие этой политике, которые привели к утверждению целесообразности в качестве единственной достойной моральной цели и к отрицанию абсолютного морального мерила в политике, то можно отметить, что перелом в этом отношении произошел в период Кекконена. Парадоксально, что внешнеполитическая линия Финляндии развивалась так, что она стала принимать черты ортодоксальной церкви: разумные идеи и удачные политические ходы теряли гибкость и превращались в догмы, история прочитывалась задом наперед в свете нового Евангелия, целесообразность считалась моралью, другие мнения считались преступлениями или глупостью.
По-моему, «финляндизацию» как отрицательное явление можно считать политической культурой периода правления Кекконена, в которой отношения с СССР стали главным средством власти. Этих «доверительных» отношений стремились достичь разными путями, и возникла собственная традиция, при которой считавшееся основой национальных интересов доверие тоталитарного государства возвели в абсолютную ценность. Эта политическая культура через средства массовой информации влияла на восприятие как современного положения, так и истории Финляндии. Борьба на политической арене нередко сопровождалась соперничеством за дружбу и доверие восточного соседа.
Одной из особенностей политической культуры «финляндизации» была слабость или полное отсутствие оппозиции. Во внешней политике не могло быть даже мысли о возможности отклонения от «общей линии», и подозреваемые в этом демонизировались. В период президентства Паасикиви внутриполитическая платформа была довольно пестрой, но внешняя политика еще не стала решающим политическим ударным оружием. Особенно избегал такой политики президент. В период Кекконена ситуация изменилась. Решающими событиями в этом отношении были «Ночные заморозки» 11958—59 гг. и «Нотный кризис» 1961—62 гг.74 75
В результате этих кризисов личное положение Кекконена в качестве доверенного лица Москвы укрепилось, и одновременно был получен наглядный урок того, что Москва имеет право вето на решения правительства и президента Финляндии. Согласно высказыванию Никиты Хрущева, Финляндия, конечно, была вольна поступать во внутренних делах так, как хотела, но и у Советского Союза была свобода реагировать на это соответствующим образом. В связи с «Нотным кризисом» глава соседней страны оценил Кекконена как надежного друга, а его противников назвал ненадежными. Эта же оценка касалась и сторонников кандидатов в президенты. В эти годы политическая элита выучила правила игры, главным из которых было заслужить доверие соседа первым.
Во время «Нотного кризиса» Кекконен проявил себя как суверенный мастер внешней политики, и социал-демократическая партия, которая, объединившись с коалиционной, пыталась сместить его с поста, вынуждена была уступить. За это в 1966 г. социал-демократы вошли в правительство. В 1968 г. коалиционная партия еще осмелилась выставить своего кандидата в президенты, но в 1970-х гг. все значительные партии уже соревновались в поддержке личности Кекконена.
74
«Ночные заморозки» — кризис в отношениях между СССР и Финляндией в 1958—59 гг. Демонстрируя недовольство правительством К. А. Фагерхольма, сформированным вопреки пожеланиям Кремля, Москва прервала торговые переговоры и отозвала своего посла из Хельсинки. Кризис закончился отставкой правительства Фагерхольма.
75
«Нотный кризис» — перед президентскими выборами 1962 г. Н. С. Хрущев направил У. К. Кекконену ноту с предложением более тесного военного сотрудничества. От требования отказались, когда соперник Кекконена на выборах снял свою кандидатуру.