В том, что означало в действительности усиление классовой борьбы при победе социализма, вскоре смогли убедиться
Как только в СССР было построено социалистическое общество, о чем объявлялось в Конституции 1936 г., изменилась также практика наказаний. Если раньше расстреливали только крестьян, буржуазно-помещичьи и другие «чуждые» элементы, то теперь началась масштабная резня в собственных рядах. Понимать это следовало с идеологической точки зрения: если социалистическое общество было совершенно и если совершенное общество должно было производить совершенных людей, было ясно, что все преступные элементы получали свои низменные импульсы откуда-то извне, из-за пределов социалистического общества. Речь могла идти также и об отсталости культуры, о «пережитках прошлого». Верховный суд СССР в 1936 г. предупреждал подчиненные ему инстанции о том, что не стоит надеяться на то, что преступность исчезнет с переходом страны к социализму. По отношению к старым людям следует проявлять понимание, даже если они уже не смогут кардинально перемениться в стране победившего социализма. Если же речь шла о серьезных проблемах, то тут не могло обойтись без вражеской руки. Это нужно было в первую очередь предвидеть — учил Сталин бдительности в своей речи на пленуме ЦК весной 1937 г. Злодеяния находились в логической и непосредственной связи с враждебным капиталистическим миром, который вел беспощадную войну против СССР, хотя часто это и происходило в скрытой форме.
Из этого следовал неизбежный вывод: негодные элементы должны быть ликвидированы. Конечно, их можно было изгнать из страны, но ведь это было бы услугой врагу. Кроме того, сталинистская психология не имела ничего против террора, как об этом не раз публично говорилось. Насилие было высшей формой классовой борьбы, и у советской власти не было причины от него отказываться.
Было бы ошибкой утверждать, что Сталин и его система в 1930-е гг. не имели поддержки в СССР. В имеющихся сейчас в распоряжении историков тайных документах содержатся как отрицательные, так и положительные мнения. Сталин и большевики были по большей части непопулярны в сельской местности. Как правило, это случалось тогда, когда наступал продовольственный кризис или когда народ испытывал какую-либо другую нужду. Иногда это случалось и в городах. Даже на Кировском заводе в Ленинграде настроение могло стать антибольшевистским. Некоторые отчаянные рабочие осмеливались даже — до 1937 г. и от своего имени — критиковать состояние дел и сравнивать тяжелое настоящее с прекрасным царским временем. Вообще же недовольство чаще излагали на бумаге анонимно и тогда не жалели сочных русских выражений. Некий автор назвал Сталина «армянским (!) бараном, которому следовало бы стеречь овец, а не управлять огромным государством». Теперь же этот недотепа уничтожил уже тысячи людей, и многие еще погибнут, если он не будет смещен.
Вероятно, не было неожиданностью то, что фашизм и немецкий национал-социализм привлекали к себе внимание инакомыслящих. По-видимому, это происходило потому, что они официально подвергались такой яростной критике.
В целом же советский народ, когда он был сыт, с точки зрения большевиков, не испытывал желания свергать советскую власть. Он просто хотел жить спокойно, как оценивал это состояние петербургский историк Шинкарчук.
Донесения о настроениях поступали еженедельно на стол Сталину и другим высшим советским руководителям, как, например, Жданову. В них картина советской действительности выглядела несколько иначе, чем на собраниях, где тон задавали клакеры, или же в газетах, где писали наперебой разные карьеристы. Часто говорилось о том, в какой степени народ в годы советской власти использовал для своего протеста возможности, предлагаемые официальной идеологией. На практике часто имелась возможность притворяться приверженцем и клясться в верности партии и в то же время предпринимать попытки мешать претворению в жизнь политики партии как «антипартийной» или «вредительской». Можно только представить, с каким настроением читали Сталин и Жданов вдохновенное письмо некоей женщины о том, какая у нее замечательная жизнь, прямо как сон. Просто «живи и радуйся!». Одновременно с этим ее соседи посылали партийному руководству письма с жалобами на нищету.