Дело было в том, что русская армия, которая начиная с весны подвергалась «демократизации», представляла собой смесь из политизированных солдатских комитетов и офицеров, боявшихся собственных солдат. Со временем она становилась все менее управляемой и в конце года перестала подчиняться кому бы то ни было, то есть ни офицеры, ни большевики, ни меньшевики, ни эсеры не имели над нею никакой власти.
Этот процесс распада начался в марте 1917 г. и стал совершенно явным летом, что можно было наблюдать даже на улицах Хельсинки.
Хельсинки во время первой мировой войны был главной военной базой русского флота, крупнейшие суда, дредноуты и линкоры которого стояли в гавани Круунунвуори, год за годом ожидая приказа выйти в море. В Катаянокка (Скатудден) и Хиеталахти поднимался лес труб десятков более мелких судов, а цепь скалистых укреплений вокруг Хельсинки была занята подразделениями, состоявшими из нескольких тысяч человек. После Февральской революции, как рассказывает Юхани Ахо, тысячи и тысячи матросов, нацепив на себя красные ленты и банты, сошли с кораблей, чтобы праздновать свободу на улицах Хельсинки.
На практике свобода означала крушение всяких авторитетов. Корабли, правда, сохраняли еще до осени кое-какой экипаж, но вряд ли они сохраняли боеспособность. С них было распродано все, что можно было продать: цветные металлы, канаты, оружие, компасы и пр. Оружие продавалось без разбора, как красногвардейцам, так и шюцкоровцам. Экипажи реквизировали также судовые кассы и приобретали на эти средства продукты питания и другое необходимое. Когда продукты кончались, их добывали силовыми методами, солдаты могли, например, выкопать картошку на облюбованном ими поле. «Солдаты свободы» были также любителями развлечений, чему не стоит особенно удивляться, принимая во внимание их образ жизни. Их гедонистская жизненная философия была ближе скорее потребительскому обществу 1990-х гг., чем идеалам Финляндии того времени.
Конфликт назрел. В глазах финской интеллигенции солдатская тяга к развлечениям достигла мифических размеров: они соблазняли или насиловали финских женщин, пьянствовали и дебоширили, невзирая на власти. Кроме того, солдаты нашли общий язык с финскими рабочими — с буржуазной точки зрения, с их «хулиганствующим элементом». Так, например, выступления рабочих против работодателей могли при необходимости поддерживаться отрядом вооруженных матросов, которые давали понять, что применение силы вполне возможно.
Влияние недисциплинированных русских солдат в Финляндии в 1917 г. было чрезвычайно велико. То беззаконие, которое также царило и среди финских рабочих, например, среди так называемых фортификационных рабочих, называли русской заразой, и это было недалеко от истины. Когда авторитет власти потерпел крушение в России, то же самое произошло и в Финляндии.
Русская свобода, точнее, традиционная воля в духе Стеньки Разина или Пугачева, то есть сокрушение всяческих авторитетов и восстания против них, были в истории страны очень характерным явлением, примеры которого можно отыскать в разных периодах, начиная с крестьянских войн XVII в. до «фейерверков» революций 1905–1907 гг.
В этом смысле модель поведения финского простонарода никогда не была «русской», и даже событиям 1905–1906 гг была присуща известная дисциплинированность. Насилие и тогда, главным образом, исходило от русских.
«Рунеберговское» описание финского народа 9 во время всеобщей забастовки 1905 г. претерпело значительные изменения, а в 1917–1918 гг. оно уже не соответствовало истинному положению дел. Как отметил в своей диссертации Яри Эрн-роот, евангелием старого рабочего движения10 была «архаичная вражда». Она оттеняла внутренние отношения финского классового общества и имела применение, поскольку общественные пороки были действительно очень велики. Ведь Финляндия того времени напоминала современные развивающиеся страны в том смысле, что была аграрной страной, в которой демографический взрыв произвел избыточное население, которое жило на грани бедности.
С осени 1917 г., особенно после ноябрьской всеобщей забастовки, буржуазия Финляндии жила под постоянной угрозой террора. Источником этой угрозы была скорее вооруженная рабочая гвардия, чем русские солдаты, но найти связь между ними не составило бы труда: рабочие «хулиганствующие элементы» имели силу в стране лишь потому, что получали поддержку от радикальных представителей русской армии. Оттуда же они получали оружие.
Как уже было сказано, Октябрьская революция сразу же вызвала в Финляндии всеобщую забастовку, целью которой была поддержка большевиков. Большевики со своей стороны всячески старались привлечь финских товарищей последовать их примеру — и именно с этой целью в ноябре 1917 г. в Хельсинки находился Иосиф Виссарионович Сталин.
9
Речь идет о произведениях финского национального поэта Юхана Людвига Рунеберга (1804–1877), в которых был создан идеализированный образ финского народа.