Как пишет Оути Каремаа, русофобия осенью 1917 г. была суровой действительностью, хотя если посмотреть на вещи реально и, в особенности, с международной точки зрения, то преступления русских не были такими уж существенными. Совершенно естественно, что отечественное агрессивное хулиганство также считалось русской заразой, и такое мнение имело под собой определенные основания. В данном случае, согласно буржуазному мировозрению, друг другу противостояли закон и беззаконие, порядок и кулачное право, примитивность и цивилизация. Одно из них должно было быть уничтожено, чтобы второе могло жить и процветать.
В ноябре 1917 г. Финляндия еще избежала открытого мятежа, и перепуганные буржуазные депутаты смогли после всеобщей забастовки предпринять шаги по отделению Финляндии от большевистской России.
Отделение Финляндии тогда, в отличие от летней ситуации, стало совершенно реальной возможностью, поскольку у большевиков не было армии. Старая армия развалилась, а находившиеся в Финляндии верные большевикам части были переведены в Питер. Когда 4 декабря сенат и следом за ним б декабря парламент провозгласили Финляндию независимой, речь шла о настоящем бегстве. Остаться в составе России значило бы признать большевистское правительство верховной властью в Финляндии, поскольку у него не было никаких конкурентов.
Остаться в составе России автоматически означало бы признать большевистскую власть в Финляндии, поэтому буржуазные депутаты парламента считали независимость единственной альтернативой этому. Отделение Финляндии было непосредственным следствием большевистской революции: это было бегством из руин России. 6 декабря 1917 г. парламент небольшим большинством голосов провозгласил Финляндию независимой11.
Независимость устраивала и социал-демократов, которые хотели на время сохранить поддержку русских большевиков для своих внутриполитических целей. Хотя ранее было отмечено, что финские социал-демократы стремились к «национальному народовластию», не стоит забывать, что интернационализм также был в цене. Но важнее интернационализма была все же классовая борьба, которая составляла ядро всего рабочего движения.
В конце 1917 г. классовую борьбу в социал-демократических кругах Финляндии стали понимать более конкретно как возможность свергнуть буржуев силой и перейти к социалистической политике. Как уже отмечалось, это была совершенно новая идея, которая с трудом сочеталась с каутско-ортодоксальными социал-демократическими традициями Финляндии которые, однако, предполагали, что социалистическая революция может произойти только в индустриальной развитой стране. Финляндия же, как и Россия, была преимущественно аграрной страной, несмотря на то, что там на выборах 1916 г социал-демократы впервые в мире получили абсолютное большинство. Гражданская война в Финляндии, конечно же, не соответствовала никаким критериям марксистской классовой борьбы, но так же, как и в России, там предполагали, что «чистка» может принести хорошие результаты, если она будет достаточно радикальной.
Если рассматривать войну 1918 г. под углом внешнего и национального, то это следует делать с разных позиций. Если учитывать лишь то, кто сражался на фронтах — и особенно брать во внимание их количество, — то этот конфликт носит чисто национальный характер. Если же посмотреть с точки зрения того, где возникли предпосылки для него, только ли в Финляндии или же тут имелось и русское влияние, то следует признать, что русский большевизм, и особенно октябрьский большевистский переворот в России, были непременным условием гражданской войны 1918 г. в Финляндии, sine qua non12.
Красные финны не смогли бы начать свою войну без оружия, полученного у русских. Они также не смогли бы и надеяться, что удержат власть без поддержки большевистского правительства, и, вероятнее всего, им даже не пришло бы в голову начать вооруженное восстание, если бы буржуазная власть в России не была бы свергнута.
Старая финская историография много потрудилась над изучением социальных пороков Финляндии, обострение которых, в соответствии с тогдашним мышлением, естественно и неизбежно привело бы к революции.
Что же касается трактовки, то явления, подобные восстанию 1918 г. и гражданской войне, нельзя объяснять лишь социальной историей, исключив политическую историю.
11
Все партии были сторонниками независимости Финляндии, но при голосовании между буржуазными и социал-демократическими партиями возник спор по поводу формулировок.