Примером того, как функционировал механизм сталинской социальной инженерии, может послужить судьба Ялмари Виртанена.
Виртанен был финном, но судьба его тесно переплелась с советской страной и ее судьбами. Он участвовал в гражданской войне в России и дошел до Сибири. Когда в Восточной Карелии стали создавать финноязычную литературу, Виртанен быстро занял ведущее положение среди карельских литераторов, он стал председателем союза пролетарских писателей Карелии и получил звание народного поэта Карелии. Произведения Виртанена читал в переводе сам Максим Горький, который высоко оценил их и охарактеризовал его как «сатирика по отношению к прошлому, сурового реалиста по отношению к современности и революционного романтика по отношению к будущему». Именно таким и должен был быть пролетарский поэт.
Когда соцреализм вытеснил пролетарских писателей, творчество которых противоречило генеральной линии партии, Виртанен оставался на плаву и даже стал председателем союза писателей Карелии.
В 1936 г. Виртанена чествовали как гения. Сам он в это же время опубликовал стихотворение о Сталине, в котором говорилось:
Радостью наполняется мое сердце каждый раз,
Когда я вижу, как прекрасна наша отчизна,
Когда в каждом нерве ее живет движение напильника и кисти,
Стального орла и танка — и у музы та же цель,
Та же радость звенит: та радость звенит оттого,
что под руководством Сталина страну можно сделать такой счастливой.
Можно ли назвать какую-нибудь из республик,
Которая бы зачахла при советской власти!
Нет. К чудесному социализму они стремятся,
И сказочный прекрасный сад в цвету они напоминают,
Где садовник Сталин.
Язык стихотворения будет понятным, если иметь в виду что оно вышло в свет в 1936 г.
С построением социализма в финский язык Восточной Карелии вместо чисто финского «neuvostot» вошло слово «sovetit», обозначающее «советы», в соответствии с чем советских писателей стали называть «sovetittikirjaailijat». Стали употреблять также такие слова, как «revolutsio» «pjatiletka», «roodina» и др. Тем самым от финского языка хотели отвести тяжелое и не сулящее ничего хорошего обвинение в том, что этот язык по своему характеру является буржуазным.
Так утверждали прежде всего профессор Д. В. Бубрих и его ученики, и в целом это соответствовало основному направлению советского языкознания. Тогда в советском языкознании царил академик Н. Я. Марр, который учил, что язык имеет классовый характер, то есть что язык, являясь частью надстройки, отражает классовые противоречия и служит нуждам правящего класса.
Рассуждая логически, Бубрих пришел к выводу, что в буржуазной Финляндии финский язык должен был быть по своему характеру буржуазным, и если на нем говорили в Восточной Карелии, да еще и заставляли карелов говорить на нем, то тем самым распространяли буржуазную идеологию. Финны действительно были ревностными стилистами и придерживались тех же взглядов, что и Э. Н. Сетяля и другие финские ученые авторитеты в этой области. После того как в 1935 г. «местный национализм» в Карелии был разгромлен, финнам пришлось отступить от национальных позиций, что, в частности, привело к тому, что финский язык стал быстро обогащаться новыми, несомненно пролетарскими словами. Поэтому Виртанен, слагая стихи в честь страны советов и ее вождя, употреблял такие новообразования.
Мартовский пленум 1937 г., наметивший программу большой чистки, положил начало кампании самокритики, целью которой было покончить с «идиотской болезнью беспечности» и ее последствиями. Драматическим фоном принятия этого решения был показательный судебный процесс против Бухарина и некоторых других руководителей, где доказывалось, что они являются пособниками Троцкого. Обвиняемые признались, что занимались разными видами вредительской деятельности, начиная с покушений и взрывов шахт до шпионажа и продажи военных секретов. Совершенно понятно, что поэта Ялмари Виртанена возмущало и ужасало такое злодейство: