Вскоре было объявлено, что «пятилетка» будет выполнена за три года, сторонников же более медленных темпов обвинили в саботаже. Затем план выверяли и пересматривали и в конце концов объявили, что он выполнен за четыре года, хотя, даже по официальным данным, многие цели остались недостигнутыми, особенно те, которые были связаны с повышением благосостояния народа. Кроме того, за излишнюю концентрацию сил расплачиваться пришлось во время второй пятилетки.
Авторитетный исследователь истории советской экономики Алек Ноув писал в свое время, что прыжки хороши не в экономике, а в гимнастике. Расплачиваться за переход к командной экономике пришлось десятилетия спустя, и можно предположить, что последствия будут ощутимы и через сто лет.
И все-таки годы первой пятилетки были временем почти безграничного оптимизма. В то время как западные страны переживали невиданно жестокий экономический кризис и уровень промышленности в ведущих экономических странах снизился наполовину, в Советском Союзе он вырос в два раза, и казалось, что этому росту нет предела. Возможности плановой экономики представлялись неограниченными, и верилось, что ее быстрый рост приведет вскоре — лет через десять — к невиданному до сих пор жизненному уровню, что позволит в корне преобразовать общество. Эту атмосферу отлично передают произведения известного инженера Леонарда Сабсовича «Советский Союз через 15 лет» (1929) и «Советский Союз через 10 лет» (1930). В последнем из них описывалось новое, уже почти построенное социалистическое общество, в котором с уничтожением частной собственности были уничтожены и личные хозяйства, и семья как ячейка общества, где детей воспитывало государство, которое взяло на себя также те функции, которые в старом обществе выполняли личные хозяйства. Таким образом, можно было освободить женщин от бремени непроизводительного труда и привлечь их к эффективному труду.
Следует подчеркнуть, что оптимизм, охвативший политическое руководство, основывался на статистических данных по народному хозяйству, которые в отношении определенных ключевых позиций действительно выглядели хорошо и иногда даже отражали значительные производственные достижения. Действительность же — в отличие от блестящего будущего, была очень суровой, как это детально доказала Елена Осокина. Уровень жизни понизился, когда частные торговцы и мелкие предприниматели были «ликвидированы как класс». Государство вынуждено было опять — как в годы военного коммунизма — отвечать за распределение. Это привело к хаосу, в котором обвиняли «вредителей». За все годы советской власти систему распределения так и не смогли наладить, но в начале проблем было и того больше: летом в магазины завозили валенки, а зимой — купальники. Керосин для ламп, мыло и многие другие товары, казалось, исчезли навсегда. Даже с хлебом были длительные перебои, и очереди были огромны.
Следует также отметить, что выплата зарплат постоянно задерживалась, что делало существование людей, и так живущих впроголодь, ужасно тяжелым. Это явление имело место еще и в конце 1930-х гг.
В социалистическом обществе должны были исчезнуть как частная собственность, так и деньги. Так, например, существующая во времена нэпа частная торговля была прекращена, а крестьян освободили от их собственности, заставив вступать в колхозы, в совместные хозяйства, которые вначале воспринимались как сельскохозяйственные коммуны, то есть такие сообщества, где и производство, и распределение были построены на коллективной основе. Коммуна напоминала идеал новой жизни, описанный Сабсовичем, так как там и еда готовилась совместно, и результаты труда распределялись по числу едоков, а не по выполненной работе. Ни о каком вспомогательном личном участке или о собственном домашнем скоте не могло быть и речи.
Когда осенью 1929 г. началась широкомасштабная коллективизация сельского хозяйства, были даны инструкции о преобразовании четвертой части колхозов в коммуны, которые, согласно официальной идеологии, представляли собой высшую форму коллективных хозяйств. Очень скоро все же Сталин столкнулся с сопротивлением крестьян, и вся коллективизация, которая весной 1930 г. уже охватила более половины хозяйств' оказалась под угрозой неуправляемого хаоса. Крестьяне забивали свой скот и любыми средствами пытались отдавать как можно меньше в общее пользование.
В марте 1930 г. Сталин опубликовал свою знаменитую статью «Головокружение от успехов», в которой он осудил принудительные меры в коллективизации и попытку создания коммун, время которых еще не настало. В присущей ему манере Сталин переложил ответственность за «ошибки» на плечи тех, кто исполнял его собственные приказы. В результате половина колхозов была распущена, а вместо коммун начали создавать так называемые сельскохозяйственные артели, где крестьяне сохраняли свои личные хозяйства, приусадебные земли, т. е. мелкие огороды и сады, а также молочный скот, мелкий скот и домашнюю птицу.