Эта оценка в какой-то степени помогает определить роль Финляндии во Второй мировой войне. Во всяком случае, на правительственном уровне она не была ослеплена русофобией. Борьба против сталинского СССР была просто судьбой. Это была задача, которую пытались решить как можно лучше и эффективнее, в духе реальной политики.
В конечном итоге финны вышли из войны с минимальным моральным ущербом, как нация они не замарали себя больше, чем обычно бывает в таких случаях. Нет данных о широкомасштабных варварских акциях финнов против беззащитных людей. Среди русских ходили неопределенные слухи о том, что финский разведывательный отряд уничтожил военный госпиталь. Если это действительно имело место, то это действительно очень прискорбно. Но как бы то ни было, если сравнивать этот случай с тем террором, который вели русские диверсионные отряды, которые на сталинском жаргоне назывались партизанами, то следует признать, что в этом соревновании финны проиграли.
Конечно, на так называемом «низшем» обыденном уровне имели место неприятные инциденты, о которых предпочитают умалчивать. Ответственность за них несут прежде всего те, кто нажимает на курок. Если же мы все-таки будем говорить о финской политике на уровне нации, то оно, несмотря на всю русофобию, остается безгрешным, можно даже сказать — невинным. Финны не прибегали к массовым бомбардировкам, что, правда, при отсутствии необходимой техники было бы затруднительно. Премьер-министр Рюти в Зимней войне хотел бы иметь 100 самолетов, которые могли бы бомбить Питер. Возможно, было счастьем, что их не оказалось в тот момент, потому что искушение отомстить было велико. Счастьем можно считать также и то, что, например, Хельсинки весной 1944 г. бомбили так неумело, а отражали воздушные налеты так хорошо, что финского Дрездена не получилось.
Все это, вероятно, способствовало тому, что достижение национального примирения после войны не было таким трудным делом, как у многих других народов.
ФИНЛЯНДИЯ И ЕВРОПА: МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ
В войне-продолжении Финляндия могла надеяться лишь на себя. США оставались далеким другом Финляндии, но и они были готовы воздействовать на Финляндию своей пропагандой, чтобы таким образом ослабить исходящую от Германии угрозу России. США не могли также допустить остановки Мурманской железной дороги, так как это прямо затронуло бы их интересы. Но зато США были заинтересованы в том, чтобы демократическая система в Финляндии сохранилась после войны.
Германия же не придавала никакого значения демократической системе ни в Финляндии, ни где бы то ни было. Однако финны произвели на Гитлера своей Зимней войной большое впечатление, и в застольных речах их именовали не иначе как «Heldenvolk» — «героический народ».
Нацистов, разумеется, нисколько не мучили бы угрызения совести по поводу утраты Финляндией демократии, но ради их же собственных
интересов им не стоило даже пытаться это сделать.
Когда представители гестапо в Финляндии пытались заигрывать с пронацистски настроенными группками, посол фон Блюхер в крайне резкой форме запретил это и сказал, что Германия поддерживала отношения только с «Фронтом национального единства Финляндии»44.
С точки зрения Германии, это было реальной политикой, все остальное же было бы глупостью.
Таким образом, отношения Финляндии с Европой во время войны носили странный характер. С одной стороны, она хотела быть форпостом западных стран против большевизма, что приветствовалось Германией. Но Британская империя, которую в этот период, правда, можно было считать довольно внеевропейской, не одобряла эту роль Финляндии.
С чисто прагматических реально политических позиций предотвращение советской оккупации Финляндии было для Англии такой несущественной задачей, и значение этого было так невелико, что из-за этого не стоило подвергать опасности отношения с СССР, которые были жизненно важными. Все же США имели возможности и традиции для большей принципиальности.
Когда Черчилль сказал, что если бы Гитлер напал на Ад, то у него нашлась бы пара теплых слов в защиту черта, он исходил из геополитического положения Англии. С СССР Англия всегда как-нибудь поладит, и в начале 1940-х гг. мысль об СССР как о прямой угрозе для Британских островов была абсолютно нереалистичной. Финляндия же была в совершенно противоположной ситуации, что понимали и британские специалисты по Финляндии. В случае советского нападения она была бы вынуждена искать помощи где угодно. Признавалось, что советская оккупация будет для страны во всех отношениях смертельно опасной. Германия же была на довольно безопасном расстоянии, и немецкая оккупация Финляндии представлялась совершенно нереальной. В пропагандистской войне Финляндия оказалась между двух огней — СССР и Англией. На последнем этапе войны к ним присоединилась встревоженная Швеция. Центральным вопросом этой войны был жизненно важный для Финляндии вопрос об ее отношении к сталинскому СССР.