Берзин, если это было возможно, сам знакомился с кандидатами на нелегальную работу, выявлял достоинства и недостатки человека, старался предугадать его действия в экстремальной ситуации за кордоном. Конечно, никаких методик проверки и психологических тестов тогда не было. Приходилось опираться только на свой опыт партийной и подпольной работы, знание жизни и людей и, конечно, на интуицию. Не все получалось гладко. Были ошибки и просчеты, но постепенно начальник агентурного отдела набирался опыта, и работа налаживалась. И надо отметить, что большинство из тех нелегалов, которые прошли через его кабинет в 1921–1922 годах, успешно работали в разведке до 1937 года, когда почти все они (выжили единицы) попали под ежовско-бериевский топор.
О первых нелегалах известно немного. О некоторых можно что-то узнать из архивных документов и их личных дел. Ушли в небытие, не оставив после себя воспоминаний, немногие выжившие в кровавой предвоенной мясорубке. Почти не осталось в живых родственников и близких тех военных разведчиков, которые начинали работу в первые мирные годы. Поэтому об одних можно сказать что-то, а о других только короткие строчки приказов об их назначениях, перемещениях и увольнениях из РККА в связи с арестами органами НКВД — печально знаменитая статья 44, пункт «в».
Германский «Октябрь»
При изучении жизни такого человека, как Ян Берзин, возникает естественный вопрос: а был ли он за границей в 20-х годах, знал ли не по документам и донесениям обстановку в странах вероятных противников? Или довольствовался только тем, что ему рассказывали возвратившиеся оттуда разведчики и резиденты? Конечно, он знакомился с докладами и донесениями. Читал иностранную прессу: газеты, журналы, просматривал зарубежную литературу, поступавшую в библиотеку Управления. Материалов в Москву поступало много: на приобретение зарубежных изданий валюты не жалели. Но помимо знакомства со всеми этими пластами информации необходимо было и живое общение со странами, которые в будущем могли стать возможными противниками. Так что можно высказать предположение — зарубежные поездки у Берзина были, в некоторых европейских странах он бывал.
Поездка в ноябре 1923 году в Германию была документально зафиксирована, и отчет Берзина о командировке в Берлин сохранился в фондах Коминтерна.
«Четверка» эмиссаров Коминтерна под руководством Карла Радека была отправлена в Германию для организации вооруженного восстания германского пролетариата. Организация их безопасности, переправа через германскую границу, подбор конспиративных квартир в Берлине и других городах, обеспечение конспиративных встреч с руководителями Германской компартии были возложены на Артура Сташевского (он же Гиршфельд, он же Верховский, он же Степанов) — первого резидента советской военной разведки в Германии, работавшего под «крышей» секретаря торгпредства РСФСР. Радеку что-то не понравилось в действиях Сташевского и его сотрудников, и руководитель группы написал сердитое письмо в Москву, подчеркивая мнимые, а может быть, в какой-то мере и действительные недостатки в работе сотрудников резидентуры. Письмо из ЦК переправили члену Реввоенсовета Республики Иосифу Уншлихту, курировавшему работу военной разведки, с требованием немедленно разобраться в обвинениях Радека и принять срочные меры.
Получив от Уншлихта приказ, Берзин 13 ноября 1923 года выехал в Берлин — чтобы ознакомиться с работой Сташевского по обслуживанию «четверки», выяснить, в какой степени имеют место дефекты, отмеченные в письме Радека, и принять меры к их устранению. Командировка была короткой, и уже 27 ноября в Москве он подписал докладную записку, адресованную Уншлихту.