Жданов-старший, как уже было сказано, относился к Лысенко с прохладцей. Не случайно во многих своих речах с 1946 по 1948 годы, когда он как секретарь ЦК ВКП(б) громил деятелей культуры и науки в СССР, он ни разу не коснулся такой, казалось бы, благодатной темы, как роль выходца из трудового народа Лысенко в укреплении марксистско-ленинских позиций в науке. Об отрицательном отношении Жданова-старшего к Лысенко в частности говорил мне И. А. Рапопорт, упоминавший, что Жданов-старший потребовал от Г. Ф. Александрова детально переговорить с Рапопортом и другими сотрудниками кольцовского института по поводу состояния исследований в генетике и затем информировать его об этих беседах.
Ю. А. Жданов 12 февраля 1948 года послал А. А. Жданову материалы, подготовленные академиком И. И. Шмальгаузеном о научных ошибках Лысенко. К этому он присовокупил свою записку (5). Через две недели (24 февраля 1948 года) он направил уже непосредственно Сталину (копии А. А. Жданову и Г. М. Маленкову) докладную записку "О тетраплоидном кок-сагызе" (6). Этот вопрос тогда был важным для оборонной промышленности, так как резину выделяли из каучуконосных растений кок-сагыза и тау-сагыза. Генетики, используя воздействия на хромосомы, получили растения (тетраплоиды), дававшие больше каучука, отсюда интерес властей к этому вопросу был очевидным. Лысенко же нацело отрицал роль упражнений с хромосомами, обзывал полученные генетиками формы уродцами и тем объективно вредил своей стране. Жданов-младший прямо об этом сказал:
"Вся история тетраплоидного кок-сагыза является ярким примером того, как полезное дело… всячески тормозится "руководством", находящимся под влиянием неверных установок Т. Д. Лысенко".
А затем Ю. А. Жданов решился на беспрецедентно смелый шаг. Одной из форм оповещения партийных функционеров на местах о внутрипартийных изменениях служили так называемые партактивы и семинары лекторов обкомов и крайкомов партии. Разъехавшись по местам, слушатели семинаров разносили сообщенную им информацию как руководство к действию. Именно такой семинар состоялся в Москве в Политехническом музее 10 апреля 1948 года. С лекцией о состоянии дел в биологии выступил Ю. А. Жданов. Он был хорошо подготовлен к выступлению. Но вряд ли дело ограничивалось собственными взглядами молодого Жданова. Смелость ему могла придать позиция отца, относившегося к Лысенко, как вспоминал Юрий Андреевич в разговоре со мной в 1987 году, "более, чем скептически". В 1993 году в воспоминаниях он утверждал, что его отец "после мимолетных встреч с ним [Лысенко] говорил о низкой внутренней культуре Лысенко"{66}. Молодой партаппаратчик мог опираться также на высказанное ему с глазу на глаз лично Сталиным недовольство научной ограниченностью Лысенко. Жданов вспоминал в своей лекции (я привожу выдержки из этой лекции по её тексту, переданному мне Юрием Андреевичем во время первой встречи с ним у меня дома в конце 1987 года (7)), что во время одной из бесед со Сталиным тот так отозвался о Лысенко:
"Лысенко — эмпирик, он плохо ладит с теорией. В этом его слабая сторона. Я ему говорю: какой Вы организатор, если Вы, будучи президентом Сельскохозяйственной академии, не можете организовать за собой большинство".
Правда, Жданов привел в лекции резкие и совершенно несправедливые высказывания Сталина по адресу ученых, которых он открыто третировал и даже рассматривал как людей подлых, "купленных":
"Большая часть представителей биологической науки против Лысенко. Они поддерживают те течения, которые модны на Западе. Это пережиток того положения, когда русские ученые, считая себя учениками европейской науки, полагали, что надо слепо следовать западной науке и раболепно относились к каждому слову с Запада.
Морганисты-мендельянцы это купленные люди. Они сознательно поддерживают своей наукой теологию".
Жданов использовал ставшие привычными штампованные фразы о положительном значении новаторской идеи Лысенко относительно яровизации, упомянул — и не раз — "что он [Лысенко] дал очень много нового нашей биологической науке, нашей стране". Но не эти слова заостряли на себе внимание слушателей, а прозвучавшие негативные суждения о Лысенко и отрицательная характеристика позиции "Литературной газеты" и тех философов, которые "вмешавшись в спор [биологов], не только не способствовали его разрешению, но еще больше запутали вопрос" (несколько раз он упомянул в этой связи имя Митина). Работу Лысенко он оценил следующим образом: