Чем досадил Бериташвили Сталину узнать сегодня трудно. Причисление Штерн к числу подлежащих разносу, было вообще странным, поскольку она уже находилась в заключении — её арестовали в январе 1949 года вместе с другими членами "Еврейского антифашистского комитета" за мнимую антисоветскую деятельность, единственную не расстреляли, а присудили к трем с половиной годам заключения (скорее всего потому, что Сталин боялся болезней и ранней смерти, а Лина Соломоновна была мировой знаменитостью в медицине, изучала геронтологию, отсюда и следовал "мягкий" приговор).
Штерн приехала "строить в СССР социализм" в 1925 году из Швейцарии, где она получила высшее образование, стала известной ученой и даже более — вообще первой из женщин получила должность профессора за то, что сделала много открытий и в физиологии, и в биохимии, открыла фермент дегидрогеназу, стала со-автором всемирно-известного учения о гематоэнцефалическом барьере. Её единственную из женщин в Швейцарии назначили заведовать кафедрой физиологии (в Женевском университете).
Как казался странным выбор Штерн и Бериташвили на роли "анти-павловцев", так со стороны поначалу было трудно понять, чем академик Орбели — прославленный советский ученый мог прогневать Сталина? Но объяснение существовало: Орбели стал раздражать "их высочество" высокомерием: не пропел дифирамбов Лысенко и Лепешинской и позволил себе перечить главному тезису "государая-вседержителя" о возможности прямого изменения наследственности внешней средой.
Об этом возмутившем Сталина ученом, ученике Павлова можно рассказать подробнее. Леон Абгарович Орбели был действительно прямым, и надо заметить, любимым учеником И. П. Павлова. В 1904–1905 годах он познакомился с Иваном Петровичем, еще будучи студентом первого и второго курсов Военно-медицинской академии в Петербурге, где Павлов преподавал. Орбели слушал лекции Павлова, ходил на его занятия, и профессор полюбил талантливого студента и стал приближать его к себе. Вскоре после окончания академии Орбели защитил не только диплом, но и завершил докторскую диссертацию (она носила название "Условные рефлексы глаза у собаки") и уже в 1908 году стал доктором наук. В 1909–1911 годах он поработал в лучших физиологических лабораториях Англии, Германии и Италии. По возвращении в Россию Павлов назначил его на должность своего помощника по руководству Физиологическим отделом Института экспериментальной медицины в Петрограде, а вскоре Орбели избрали профессором Высших женских курсов. Карьера молодого ученого развивалась стремительно, репутация была признана научным сообществом. Он был выбран профессором нескольких вузов в Петрограде и в Юрьеве (или Дерпте, теперь Тарту), с 1920 года стал заместителем директора Института имени П. Ф. Лесгафта. В 1925 году Павлов передал ему свою кафедру физиологии в Военно-медицинской академии, а в 1936 году после смерти Павлова его сделали директором Физиологического института им. И. П. Павлова АН СССР. В 1935 году его избрали академиком АН СССР, а в 1939 году в дополнение к одному директорскому креслу Орбели предложили занять одновременно кресло директора Института эволюционной физиологии и патологии высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова. Сохраняя за собой обе начальственные должности, он в годы войны с Германией вошел также в число ведущих военных начальников медицинского профиля, и в 1944 году ему присвоили высшее среди медиков звание генерал-полковника. В 1943 году его назначили начальником Военно-медицинской академии и избрали академиком АН Армянской республики, в 1944 году ввели в состав Академии меднаук СССР в ранге академика.
Орбели развивал новое направление в круге павловских идей — эволюционную физиологию. Работал он исступленно и масштабно, поражая окружающих своей собранностью, целеустремленностью и умением управлять огромными коллективами исследователей и педагогов. Он набирал должности, что не могло не рождать в среде людей завистливых и амбициозных, но не столь успешных и потому неудовлетворенных своим положением, разговоров о тяге к монополизму. А число занимаемых им должностей всё возрастало: в 1942 году его избрали вице-президентом АН СССР (был им до 1946 года), в 1939 году он занял пост академика-секретаря Отделения биологических наук АН СССР (был им до августа 1948 года).
Ему удавалось то, что было не по плечу критикам, он не халтурил, а отдавал делу все силы и был многосторонен и удачлив. Недаром И. А. Аршавский писал: "Я не знаю другой физиологической школы по количеству квалифицированных физиологов, нежели то, что было сделано Орбели" (10). Правда, и Аршавский дополнял характеристику словами: "…, но и он хотел монополизировать физиологию".