"Леон Абгарович! и Никакая попытка спрятаться от этих вопросов грубым, чванливым отношением к участникам сессии не поможет. Своим выступлением вы удивили не только нас, вы удивили даже своих учеников. Сначала протаскивание чуждых взглядов, потом борьба с нашими отечественными школами, а потом при разоблачении каяться в своих "грехах" — ведь это же обычная тактика космополитов. Позвольте привести здесь несколько строк из басни поэта Михалкова:
Я знаю, есть еще семейки,
Где наше хают и бранят,
Где с умилением глядят
На заграничные наклейкии
А сало и русское едят!"
Байка Сергея Михалкова (автора гимна СССР и нынешнего российского гимна) про "сало русское едят" стала очень популярной в Совдепии, её цитировали по поводу и без оного, зачитывали по десятку раз в день по радио (телевидения еще не было). Те, кто не признавали первозначащей роли всего русского, нередко оказывались за решеткой.
Завершилась сессия триумфальной клятвой. Все участники стоя приветствовали продолжительными овациями зачитанный со сцены текст цветистого обращения к вождю:
"Участники научной сессии Академии Наук СССР и Академии Медицинских наук СССР… шлют Вам, корифею науки, гениальному вождю и учителю героической партии большевиков, советского народа и всего прогрессивного человечества, знаменосцу мира, демократии и социализма, борцу за счастье трудящихся во всем мире, свой горячий привет!
Настоящая научная сессия войдет в историю передовой науки как начало новой эпохи в развитии физиологии и медицины…
Вы, товарищ Сталин, продолжая великое дело Ленина, обеспечиваете науке большевистскую идейность, оказываете громадную поддержку всему передовому, прогрессивному в науке… Как корифей науки, Вы создаете труды, равным которым не знает история передовой науки… Советский народ и все прогрессивное человечество не простят нам, если мы не используем должным образом богатства Павловского наследия.
Мы обещаем Вам, дорогой товарищ Сталин, приложить все усилия для быстрейшей ликвидации недостатков в развитии Павловского учения и всемерно используем его в интересах строительства коммунизма в нашей стране. Да здравствует наш любимый учитель и вождь, слава всего трудящегося человечества, гордость и знамя передовой науки — великий Сталин!"
Постановление сессии опубликовали все научные журналы страны (20). Избиение отступников от партийной линии продолжилось на множестве прошедших после сессии собраний и митингов.
Чтобы удерживать партийную плеть над головами советских физиологов, была придумана еще одна оргмера: для контроля за физиологами при президиуме АМН СССР был создан специальный "Павловский Научный совет" (1950–1956). На его многодневных заседаниях партийные активисты целенаправленно глумились над учеными. Академики Бериташвили и Орбели, прошедшие через головомойку на "павловском совете", негативно оценили его. Утреннее заседание Совета 12 апреля 1951 г. было посвящено обсуждению доклада Бериташвили, в котором приняли участие К. М. Быков, Л. Н. Федоров, X. С. Коштоянц и другие. Вторя Быкову, Федоров, также ездивший в Оксфорд с Бериташвили, но не отмеченный никаким вниманием западных коллег, теперь возмущался тем, "что концепция о психонервной деятельности Бериташвили встретила горячее сочувствие, в частности, у американских физиологов", а это значило по убеждению Федорова, что Бериташвили находится в
"…методологическом, политическом тупикеи что он неизбежно скатился к субъективной идеалистической зоопсихологии и является ее представителем. Наши враги хвалят И. С., значит, выходит, что он с ними шел против Павлова… Иван Соломонович не случайно так поступает, он не учитывает, что есть две науки: одна наука, которая служит буржуазии, другая наука, которая служит социализму… Он проявляет космополитические тенденции".