"Партия осудила имевшие место в период культа личности неоправданные судебные репрессии против отдельных представителей ошибочных течений в философии. Но у нас нет оснований перечеркнуть борьбу партии против самих течений, извращающих философию марксизма. Критика как механицизма, так и идеалистических извращений имела в свое время большое значение для дальнейшего развития философской мысли, особенно для изучения философского наследия Ленина В. И." (4).
Так что Юдин не один старался "сохранить лицо". Но с обращением Юдина к Митину вышел конфуз. Зачитав юдинское письмо на заседании редколлеги "Вопросов философии", Митин встал на сторону друга и предложил обсудить поднятый Юдиным вопрос. Тогда-то и произошла комическая история. Пока Митин держал речь, кто-то из сотрудников вышел из комнаты, спустился в архив, находившийся в подвальном этаже того же здания, где находилась редакция, нашел папку оригиналов статей, вошедших в критикуемый Юдиным сборник, и принес их в тот момент, когда Митин уже приготовился объявить, что одобряет печатание опровержения неверной позиции авторов статьи, "недооценивающих историзм в политике партии". Тут ему в руки передали оригинал этого "произведения", и Митин ужаснулся. Он ведь сам статей, выходивших под его фамилией, не писал и даже не читал. Поэтому он не мог помнить, что вышедшая в виде "установочной" статья в сборнике, содержавшая фразы об отказе от сталинского термина, и на которой автор (авторы) проставлены не были, была им собственноручно подписана как автором. Получалось, что это он "написал и напечатал" крамолу на себя самого и на бедных Юдина, Ильичева и иже с ними. От опровержения он тут же отказался.
Другой случай произошел в 1966 году, когда жена Яна Эрнестовича Стэна, Валерия Львовна, после ареста мужа также отбывшая десятилетний срок в лагерях как жена врага народа, обратилась в ЦК КПСС с требованием восстановить справедливость и публично признать, что подписанная М. Б. Митиным статья "Философия" в 57 томе "Большой Советской Энциклопедии" (5) была на самом деле написана её мужем. Валерия Львовна уже была реабилитирована Генеральной Прокуратурой и отмахнуться от её письма было невозможно, поэтому из ЦК его направили в Институт философии АН СССР, где тогдашний секретарь парторганизации Л. Н. Митрохин пошел к работавшему в том же институте Митину и предложил академику напечатать любое нейтральное по форме и духу сообщение, в котором положительная роль Я. Э. Стэна в развитии философии в СССР была бы отмечена. Как позже писал Митрохин:
"Академик М. Б. Митин воспринял мои предложения как едва ли не кощунственную попытку поставить под сомнение его преданность великому делу. Он не мог допустить мысли, что существует такая шкала ценностей, по которой можно в чем-то упрекнуть его, верного идеологического опричника, готового по первому жесту высокого начальства оболгать и растерзать кого угодно" (6).
Митрохину пришлось сформировать комиссию для изучения обоснованности требования жены Стэна. Трое её членов для начала обратились в редакцию БСЭ, где первый заместитель главного редактора Л. С. Шаумян вынул из стоявшего за его спиной шкафа два подготовленных в 1936 году к печати сигнальных экземпляров 57-го тома энциклопедии. В первом под статьей "Философия" (5) стояла фамилия автора Я. Э. Стэна (этот том после ареста Стэна был снят с печати и остался в единственном экземпляре в шкафу у Шаумяна), а во втором (отпечатанном и разосланном подписчикам) указывались две фамилии авторов (М. Митин и А. В. Щеглов (8)). Сравнение текстов обеих статей (кстати, огромных по объему) показало их полную идентичность за исключением последнего абзаца. В нем Митин с Щегловым бичевали автора статьи, которую они у него украли: