Повторение этого задания не было случайной оговоркой уставшего от долгой беседы занятого человека: это была квинтэссенция его намерений.
В самом конце беседы Сталин еще раз вернулся к фигуре Деборина и дал поручение:
"Деборин, по моему, безнадежный человек. Однако, в редакции [журнала "Под знаменем марксизма" — В. С.] надо оставить для того, чтобы было кого бить. Надо и одного из механистов, только кого-нибудь из них пооборотистей. У вас в редакции будет большинство. Редакция будет вашей школой. Вы тут внутри, в редакции, будете иметь два фронта. Вы должны все вопросы проверять на этих двух фронтах, для того, чтобы самим не ошибиться и не впасть в односторонность. В редакции будете учиться и знать противника" (14).
Через короткое время, 25 января 1931 года, поручение о разгроме деборинской школы, школы "противника", выраженное Сталиным в частной беседе с недавними выпускниками Института красной профессуры, было превращено в могущественнейшее постановление ЦК ВКП(б), определившее на десятилетия судьбу философской и многих других наук в СССР. Постановление высшего органа страны — ЦК ВКП(б) называлось "О журнале "Под знаменем марксизма"" (15). Оно не просто канонизировало использование сталинской формулы "меньшевиствующий идеализм". С этого момента сталинизация общественных наук в СССР стала законом.
Помимо общей установки на введение полицейского контроля за науками, которые обязаны были стать помощницами вождя в идеологической борьбе с "противниками партии", были сделаны выводы и в отношении "вражеских ошибок" отдельных личностей. Теперь уже не Сталин, а Центральный Комитет ВКП(б) называл академика Деборина отступником от партийного курса партии, несколько раз к нему было пристегнуто имя профессора МГУ и видного партийного функционера Яна Стэна, было сказано, что они "отошли от ленинизма и скатились к платформе "меньшевиствующего идеализма"" (16). Войдя в текст постановления ЦК, это сталинское клише на годы определило собой термин для мечения отступников от его линии и квалификации их в качестве "врагов".
О мужестве Я. Э. Стэна, о том, каким честным и непугливым он был, говорит такой факт. На одном из обсуждений в Комакадемии Стэн с трибуны произнес слова, которые, как все отлично поняли, адресовались непосредственно Сталину:
"…есть теоретики, которые не в состоянии охватить в целом весь исторический смысл нашей практики, не понимают объема и содержания новых теоретических задач, а под давлением острот злобы дня произвольно выхватывают отдельные частные задачи и их механически суммируют" (17).
Споры со Сталиным оказались роковыми для судьбы Яна (Яниса) Эрнестовича Стэна (1899–1937). Вскоре после дебатов в Комакадемии Сталин распорядился арестовать профессора. Это случилось в 1932 году. Его осудили на 10 лет лагерей за формальное единство с действиями М. Н. Рютина.
Стэн был нерядовым членом партии большевиков и далеко не второстепенным философом своего времени. Он вступил в РСДРП в 1914 году (в возрасте 15 лет), принял активное участие в революционной деятельности в Латвии перед 1917 годом, и на 14 и 15 съездах партии его избирали членом Центральной Контрольной Комиссии ЦК ВКП(б). Он умело распоряжался своим временем, не разбрасывался по пусткам и помимо политической деятельности смог стать высоко образованным специалистом и исследователем. Он закончил Институт Красной Профессуры в 1924 году (был любимым учеником А. М, Деборина), был принят профессором на его кафедре, одновременно преподавал на кафедре философии Московского государственного университета, опубликовал несколько важных статей по философии, гносеологии и социологии. Он был включен в редакционные коллегии журналов "Под знаменем марксизма" и "Революция и культура", а также "Философской энциклопедии" и "Малой советской энциклопедии". Он активно участвовал во многих философских обсуждениях. В 1924–1927 годах он возглавлял Сектор пропаганды и агитации Исполкома Интернационала, в 1927–1928 годах был заместителем заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) и заместителем директора Института Маркса-Энгельса-Ленина, где директором был академик Рязанов. Во время борьбы Сталина с Троцким и с левым уклоном в партии он публично поддержал Сталина. Однако, в 1928 году он примкнул к Бухарину и Мартемьяну Никитичу Рютину и осудил кровавые приемы сталинской коллективизации сельского хозяйства. Стэн помогал готовить рютинскую программу "Союза марксистов-ленинцев". Он публично выступил против сталинских попыток использовать философию как орудие в его борьбе против "Правого уклона в партии" (18). В частности, он отверг призыв Сталина "Повернуть теорию лицом к практике".